— С чего бы?
А действительно, с чего? Не хватало мне еще вслух признать, что я ревнивый болван или боюсь пресловутых рогатых эльфов.
— Знаете, Сэдрик, — дружелюбно подмигнул мне Маза Новва, — на моей родине говорят: «Если женщина чего-нибудь хочет, нужно тут же ей это дать. Иначе она пойдет и возьмет сама». Право же, мы не кусаемся.
Тибальдо и Меркуций заржали.
— А на моей родине говорят: «Баба чудит, а у мужика спину ломит!» — не согласился я.
— «Баба»?! «Чудит»?! — тихо прошипела Глори. О-хо-хо, я, как всегда, ляпнул не подумав. Теперь она из принципа поедет сквозь лес даже в гордом одиночестве.
— Что ж, — не стал спорить маркиз, — тогда кинем монетку. Ссуф рассудит. Меркуций, организуй!
Слуга подошел к Римбольду, провел кистью по его бороде и продемонстрировал зажатый между средним и указательным пальцами золотой.
— Орел — прямо, решка — в объезд. Бросай! Монета, сверкнув на солнце, взлетела высоко в воздух и шлепнулась на дорогу.
— Судьба, господа! — лучезарно улыбнулся Рыцарь Неистовой Ласки. — Судьба!..
Борзелианд был тих и светел. Солнце пробивалось сквозь листву, и казалось, что все вокруг даже не зеленое, а нежно-золотистое. Пели птицы, жужжали жуки, и ничего не предвещало неприятностей.
До тех пор, пока не закуковала кукушка.
— Кукушка, кукушка, — радостно крикнул Бон, задрав голову, — сколько нам спокойно ехать осталось?
— Ку! — прямо как в том анекдоте, сказала вредная птица и замолчала.
Мы рассмеялись, хотя и достаточно нервно. С одной стороны, вряд ли птичка слышала вышеупомянутый анекдот. С другой — анекдоты тоже не на пустом месте рождаются, а кончался он, если помните, весьма и весьма печально. Но Бону все было нипочем. Он уже открыл было рот, чтобы возмутиться по поводу того, что «так ма…», как впереди раздался крик:
— Господин маркиз! Господи-ин!
Вслед за криком появился Меркуций, ехавший метрах в трехстах впереди основного отряда. Он нещадно шпорил своего драконозавра, но выглядел скорее удивленным и раздосадованным, чем испуганным. Поэтому я выпустил рукоять меча, за которую было схватился, а Бон ослабил тетиву арбалета.
— Что ты орешь, как полоумный? — поморщился Маза Новва, терзая кружева на шее. — Знаешь ведь, что не люблю.
— Простите, господин. Но только там дите.
— Дите… ребятенок в смысле.
— Какой ребятенок?
— Такой… маленький. На дереве сидит. Снедаемые любопытством, мы выехали на полянку.
На оной полянке на поваленном замшелом дереве действительно сидел ребенок лет пяти и увлеченно сосал палец.
— Привет, малыш! — улыбнулась Глори. Ребенок — из-за длинных льняных волос, закрывающих большую часть чумазой мордашки, трудно было понять, мальчик это или девочка — кивнул, не отрываясь от своего важного и ответственного занятия.
Глори слезла с Лаки, достала из седельной сумки румяное яблоко и протянула его малышу. Фрукт тот сграбастал, но палец явно был вкуснее.
— Меня зовут Глори, — представилась моя жена. — А тебя?
Чадо вытащило палец изо рта, кивнуло и улыбнулось.
— Ты тут живешь? Новый кивок и улыбка.
— Один?
Неопределенное пожатие плечами.
— Сударыня! — Маркиз тоже спешился и подошел поближе, — я весьма тороплюсь. Не продолжить ли нам путь?
— А ребенок?
— А что ребенок? До нашего появления он чувствовал себя великолепно. Больше чем уверен, что его папаша-лесоруб просто оставил крошку поиграть, пока сам работает.
— Вы когда-нибудь слышали, как в лесу рубят дерево? — поинтересовался я.
Меня окинули явно презрительным взглядом и пожали плечами:
— Да нет, знаете ли. Как-то не доводилось. А что?
— А то, — с трудом удерживая себя в рамках приличия, ответил я, — что этот процесс довольно громкий. Как вы считаете, могла ли на всех нас семерых одновременно напасть перманентная глухота? Ребенок явно потерялся, а в лесу полно хищных зверей.
Щека Рыцаря Неистовой Ласки дернулась:
