драконозавры уставились на малыша, вновь начавшего посасывать палец, а я — на девчонок.
— Эльфы! — только и смог вымолвить я.
Все три девчонки скорчили такие рожи, будто я предложил им распить бутылочку «Кошмара» (а худшей дряни в этом мире еще не придумали). Орландоблум оказался более сдержанным — просто вытащил изо рта палец и неодобрительно покачал головой.
— Значица, так, — шаркнула ножкой Феанорочка. — Мне, конечно, по развитию до Орландо — как до океана на четвереньках, и ежели он в вас что-то нашел, то так оно и есть. Но если кто-нибудь из вас еще скажет при мне это слово вслух…
— Вот! — триумфально воскликнул Римбольд. — А вы мне еще не верили! Никакие это не э… не они! — торопливо поправился гном, вспомнив предостережение. — Потому что те — с рогами!
Все — кроме Орландоблума и драконозавров — захохотали. Девчонки так просто рухнули на землю и задрыгали ногами.
— Ой, держите меня двое! — простонала Арагор-ночка. — Ну ляпнул! Одно слово — гном!
— Орландо! — вторила ей Феанорочка. — Как ты считаешь, у нас есть рога?
Орландоблум почесал в затылке, потом приставил ко лбу два растопыренных пальца и громко сказал:
— Му-ууу!
— Так, значит, вы все-таки…
— Мы — елфы! Все запомнили? Е-Л-Ф-Ы!
— Но сэр Андерс Гансен…
— …глухой, как пень! Да и выдумщик знатный. Мы над ним тока чуток пошутили, а он вон чего понарассказывал! Дивные, дескать, прекрасные, свет из глаз, и все такое. Спасибо хоть, не малюточки со стрекозиными крылышками! Которые в цветочках живут, на шмелях летают, и это… на Дюймовочках женятся!
— А кто такие Дюймовочки и почему мы должны на них жениться? — удивилась Леголасочка.
— А я почем знаю! Так, на ум пришло. Уж больно звучит гнусно…
— С рогами, значит? — хмыкнул Бон, пихая Римбольда в бок.
— Самый правдивый человек, значит? — хмыкнул Римбольд, пихая в бок меня.
Мне тоже очень захотелось кого-нибудь пихнуть. Я и пихнул. С превеликим удовольствием. Ногой. Пришедший было в себя Маза Новва вновь погрузился в беспамятство.
— Соображаешь! — одобрила мой поступок Феанорочка. — Мы щас будем страшные тайны открывать, и им их знать совершенно ни к чему…
Сколько им лет, елфы сказать затруднялись. Но то, что много, знали наверняка. По крайней мере, появление гномов они помнили превосходно, хотя никаких кровопролитных войн между ними не было и в помине, поскольку любая жизнь для елфа священна и отнять ее он не может физически. Даже железа не признавали — отсюда и деревянные мечи. Что до рогатого черепа, хранящегося в сокровищнице Стоунхолда, то он принадлежал какой-то зверушке, выведенной оргейлским вивисектором Павлоффым.
Самым старым и мудрым среди ныне живущих елфов оказался Орландоблум, в своем духовном развитии дошедший до состояния ребенка и практически отказавшийся от обычной речи. Как оказалось, у них в этом отношении все наоборот: они пришли в этот мир стариками и в течение веков неуклонно молодели. До тех пор, пока окончательно не теряли телесную форму, обращаясь в свет. Вот чужаков, или «цивилов» (от слова «цивилизованный»), к которым относились все неелфы, они действительно не жаловали, хотя регулярно развлекались, распуская среди них всеразличные байки и легенды. С другой стороны, многому новому и полезному «цивилов» научили тоже они.
В ответ на эту увлекательную историю мы поведали свою. Честно и без утайки.
— Бешеный каштан, говорите? — задумчиво протянула Феанорочка. — Орландо, ты как? Потянешь?
Тот почесал кончик носа, подошел к Рыцарю Неистовой Ласки и расстегнул его кружевной воротник. Легкое движение — и пухленький детский кулачок уже сжимает страшный плод, извлеченный из человеческого тела. Маркиз же даже не пошевельнулся.
Ураган, вихрь и метеор по сравнению с движениями Бона выглядели медлительными, как калечная улитка.
Сорвав шарфик, он возник на коленях перед елфом, молитвенно протягивая к нему руки.
Орландо прищурился и покачал головой. Потом обернулся к остальным елфам.
— Не сердитесь, — «перевела» его безмолвную речь Леголасочка. — Для него раз плюнуть — вытащить эту штуковину, но изменить судьбу…
— Значит, я обречен? — еле слышно прошептал парень.
Новый обмен взглядами — и Леголасочка улыбнулась:
— Он говорит: «Каштан будет извлечен, когда живой камень получит свободу, двое восстановят былую дружбу, а изменившееся станет прежним».
— И что это значит? — В голосе Бона сразу прибавилось бодрости. Девчонка пожала плечами:
— Знаете, в чем заключается самая страшная тайна елфов? Мы сами ни фига не понимаем в своих знаменитых пророчествах!..
ГЛАВА VII,
