– У него есть два ценных качества: он любит меня и детей, – ответила я спокойно.
Степан Павлович неожиданно вскрикнул:
– А я тоже люблю детей! Очень люблю. Особенно маленьких.
Официанты с глухонемыми лицами бесшумно расставили тарелки на столе и тут же исчезли, не дослушав диалога до конца.
Степан Павлович взял с соседнего стула какой-то сверток и положил его на стол.
– Мне хочется преподнести вам этот презент на память о нашей первой встрече.
– Второй, – напомнила я.
– Тогда я должник, – улыбнулся мужчина.
Я развернула трескучую бумагу, потом еще и еще одну, и в моих руках оказалась большая коробка под ювелирное украшение.
Я приоткрыла тугую коробку и замерла.
Посреди белого шелка сияло кольцо с большим желтым бриллиантом.
– Пять карат. Говорят, редкий цвет. Специально выбирал под цвет ваших волос.
Я только и успела пробормотать:
– Ничего себе…
Степан Павлович раскурил очередную сигару и откинулся на спинку кресла, довольный произведенным эффектом.
– У меня в офисе сертификат с подробным описанием камня. Он очень чистый и форма огранки его называется… вот, забыл…
– «Принцесса».
– Ну да, точно. Я надеюсь, вам понравился мой скромный презент. А сертификат я отдам в следующий раз. Вдруг когда-нибудь продать решите или подарить…
Я сидела ошарашенная. Отказаться или принять? А что я мужу скажу? Жаль, что в сертификатах нет подсказок на этот счет.
– Спасибо. Мне очень приятно. Бриллианта такого цвета у меня точно нет. Единственно, одна проблема… Кольцо мне сильно велико.
Степан Павлович смущенно покрутил украшение в руках и тут же заверил:
– Мой мастер все исправит за час. Только надо к нему подъехать… Вы заняты в пятницу вечером? У меня в офисе в конце недели всегда собираются друзья, мы играем в нарды, отдыхаем, иногда даже поем… Я хочу вас с ними познакомить… Это очень уважаемые люди. Некоторых из них вы, возможно, знаете. Ну что? Уговорил? А перед этим заедем к мастеру. Мне хочется скорей увидеть этот камень на вашей руке.
Пока он уплотнял наши отношения в сладкий ванильный рожок, я думала только об одном: что говорить мужу.
Жестокий деспот уже давно исчерпал все запасы моего терпения. Сколько раз я мечтала о мести. Прийти к нему однажды и сказать:
– Ты не сумел сделать меня счастливой. Уничтожил мои чувства. Раньше я радовалась твоему приходу – теперь пережидаю твое присутствие. Безрадостная форма существования. Но я встретила человека, рядом с которым мне спокойно. Прости, если в чем-то тебя разочаровала. Останемся друзьями – ведь у нас общий сын…
…Когда я репетировала этот текст на Люське, она сразу выразила недоверие к цивилизованной форме развода со стороны Роберта.
– Ты от него так просто не избавишься. Помнишь, как два года назад ты от него сбежала ко мне? И он, как носорог, долбился всю ночь в мою дверь? Твой уход для него что красная тряпка для быка. Он тебя любит, но какой-то странной носорожьей любовью. С красным глазом.
…Сейчас, когда месть была так осязаема, мне вдруг стало жалко его. Да, присутствует весь набор: пьет, бьет, играет и жмот. Хуже только нищий наркоман-гомосексуалист. Но Роберт верен мне, и для него существует только одна женщина. Я плохо представляю, чтобы он с такой настойчивостью ухаживал за какой-нибудь красоткой. Жаль только, что это единственный и последний аргумент в его пользу…
Все дни до пятницы я ломала голову, как предъявить подарок мужу. Не нашла же я его, в конце концов, на улице. Шла-шла, смотрю, лежит… Нет, не годится.
А может, после выступления в клубе мне преподнесли букет, а в нем лежало это кольцо? Бред… Тогда он точно начнет меня сопровождать повсюду.
А если взять и отказаться? Мол, это слишком дорогой для меня подарок, не хочу быть обязанной, не могу принять? Красиво…
Но сразу вспомнился фильм «Титаник», когда старушка выбрасывает в воду бриллиант «Сердце океана» с голубиное яйцо.
Может, в конце жизни я и буду швыряться алмазами, но пока что их хочется носить.
Вместо радости получался «геморрой».
И вдруг меня осенило!
Зачем приносить подарок в дом? Не буду же я его носить каждый день – чистить в нем картошку, менять ребенку памперсы, купаться в бассейне и заниматься с мужем любовью.
Кольцо он не увидит никогда! Я положу его к подруге в сейф и буду надевать только по ситуации! Не очень удобно, зато никаких проблем.
Ювелир оказался, естественно, старым евреем. Мог бы быть и молодым, но все равно евреем. Так исторически сложилось.
Он цепким глазом оценил меня, потом горящего любовным пламенем Степана Павловича, приплюсовал сюда «начальный этап ухаживания» и, накинув на все это проценты, подытожил:
– Есть новые поступления – не желаете взглянуть?
Если есть новые – значит, должны быть и старые. И, судя по всему, Степан Павлович с «устаревшими бриллиантами» хорошо знаком.
А может, зря я придаю этому подарку такое значение.
Вполне вероятно, что он каждой женщине дарит подобные презенты. Вместо визитки.
Офис ювелира тоже находился в особняке. Особняк на Тверской. Вернее, это была часть особняка, с обеих сторон как под руки схваченная банками. Кастрированный особняк, правда, имел собственный вход и собственного охранника. А, может, охранником поделился банк – нужен же банку свой ювелир, чтобы дебет с кредитом сходился.
Ювелир критически рассмотрел мое роскошное, с желтым бриллиантом, кольцо и спросил с обидой:
– А чего у меня не взял? Мои не хуже! К тому ж дешевле, а Там ты за фирму переплачиваешь…
Степан Павлович добродушно рассмеялся и похлопал еврея по плечу:
– Ладно, ладно… Не огорчайся. И у тебя возьмем…
Влюбленный мужчина ослепительно великодушен. Особенно если он – миллионер.
…Ювелир провел нас через залы с расписными потолками в последнюю комнату с большим антикварным столом.
Вслед за нами с почтительными поклонами вошел помощник, неся коробки с драгоценностями.
Степан Павлович осторожно дотронулся до моей руки и тихо сказал на ухо:
– Выбирай все, что хочешь.
Ювелир принялся открывать коробки и рассказывать о каждом изделии.
– Вот модная тема. Это гранатовые жуки, стрекозы с крылышками из изумрудов, бабочки из белого золота с брюшком из белых бриллиантов. Вот цветочная тематика – цветок с лепестками из гранатов и изумрудными листиками. Посмотрите на эти кольца. Сейчас моден дизайн «на полруки».
Я померила модное направление: на маленьком колечке крепилась огромная прямоугольная деревяшка из какой-то сумасшедшей ценной окаменевшей породы дерева.
– Не мое, – пояснила я, стягивая «скамейку» с пальца.
Коробки закончились.
Степан Павлович расстроенно спросил:
