Это кулинарно-политическое изречение предваряло меню в ресторанчике на Кжеменцоза в Праге, оно проступало прямо на псевдодеревянном столе. Сергеич с Таней знали, что заказать. В ориентировке Пекки значилось, что через Финляндию в указанные Сергеичем сроки проезжало несколько людей, подозреваемых в причастности к заказным убийствам (разумеется, подозрения не были настолько обоснованными, чтобы их доказать). В некоторых случаях указывались адреса в Сети и способ сделать заказ, фото, особенности «почерка». К тому же теперь у них было фото подозреваемого.
Анализируя данные, Сергеич пришел к выводу, что «почерк» и маршрут, другие детали наблюдения Интерпола указывают именно на него. Сергеич не зря больше недели проторчал в библиотеке Шведской академии — одной из крупнейших мировых баз данных. Ему ассистировала Аника, в одночасье сделавшаяся любезной. О, эта дама знала толк в своем деле. Мало того что она предоставила ему множество возможных версий покушения в Полисе, которые, как это ни странно, снижали вероятность участия в этом деле Халифата. Аника раздобыла эксклюзивные данные расследования провокационного выстрела перед Ригсдагом. Выяснилось, что стрелял именно тот человек, которого они ищут, — Эрик Бергсон. Сергеич чувствовал, что, раскрыв тайну гибели Нестеровой, он обнаружит источник угрозы в свой адрес, заказчиков этой «охоты на экспертов».
Но доказательств против Бергсона не было никаких. Хорошо, можно проверить наиболее надежным способом — сделать заказ. Этот способ, неприемлемый для полиции (потом все равно ничего не докажешь), годится для частного сыщика, в которого и превратился Сергеич. Ответ пришел довольно быстро. Некто благодарил господина X за поздравления с праздниками и высказывал надежду, что они еще смогут славно погулять в Праге и выпить флековское пиво, закусив его печеным коленом.
Они прибыли в Прагу, где стали захаживать в многочисленные ресторанчики, заказывая это блюдо. Но выяснилось, что все не так просто. Там, где поили флековским пивом, не подавали «печено колено». И наоборот.
Такой недостаток сервиса был непонятен. Прага все еще держала марку кулинарного рая, несмотря на кризис и войну. Такова уж Чехия — страна-витрина. За свою историю она успела побывать восточной витриной Германской империи, северной витриной Австрийской империи, западной витриной Советской империи и снова стать восточной витриной Евросоюза. В наше время масок и имиджей чехи чувствовали себя в своей стихии. Упадок туризма, уже сжимавший костлявой рукой экономику дальних курортов, почти не повлиял на чехов. Их страна была расположена поблизости от европейских стран. Здесь можно было дешево поесть белковую массу, которая поразительно точно воспроизводила вкус мяса. И не только. В условиях кризиса и войны чехи почти полностью перешли на производство агропродукции собственными силами, причем наряду с гидропоникой использовались и старинные методы — разведение дичи с последующим отстрелом кровожадными (но не скаредными) туристами из стран, где охота уже была запрещена под вооруженным давлением партизан Гринписа. Таня даже стала уговаривать слетать в Мельник поохотиться, но Сергеич устыдил ее напоминанием о греховности бессмысленного убийства животных. Татьяна упиралась — это убийство не бессмысленное, поскольку мы сами же и съедим подстреленного кабанчика. Тогда Сергеич совершил педагогический маневр и начал рассказывать своей девочке, каким веселым и симпатичным был этот кабанчик, которого Таня собралась пронзить стрелой арбалета, как он будет визжать и агонизировать. Эта душераздирающая картина решила исход спора.
Итак, в многочисленных пражских кафе и ресторанах не встречалось только одно сочетание — печено колено плюс флековское пиво. Поиски привели к тому, что Романов отчетливо стал замечать за собой слежку. Видимо, клиент клюнул. Но лицо, которое ждал увидеть Сергеич, не мелькало.
Вскоре чета Романовых нашла то, что искала. Татьяна просто прошерстила сайты пражских ресторанов на словосочетание «печено колено». Выяснилось, что его подают на Кжеменцова. Таким же образом удалось установить, что флековское пиво подают в ресторанчике «У Флекова». Вместе два этих удовольствия не встречаются. Тогда Романовы зашли к Флекову и попросили пиво на вынос. Эта просьба повергла бармена в недоумение — почему нельзя выпить фирменное пиво здесь? Оказывается, у гостей из России есть родственник, который прикован к постели, но мечтает выпить флековского пива, о котором они так много ему рассказывали. История об этой рекламной кампании в России растрогала жреца изысканного напитка, и он предложил гостям фирменную кружку, в которую был помещен драгоценный нектар всего за тысячу крон (это около трехсот ватт по мировому курсу). Кружка была тут же заламинирована, чтобы пиво не пролилось по дороге в Россию.
Конечно, после этого гости уселись за стол и испили пиво сами, с интересом разглядывая немногочисленную публику. Естественно, Бергсона среди завсегдатаев не было. В углу шумно гуляли соотечественники. Два японца притулились в противоположном конце зала. Симпатичная дама в обтягивающем костюме цвета «хамелеон» потягивала пиво сзади от Романовых. Ее Сергеич уже видел на улочках старого города. Она бродила по ним мечтательно-потерянно, как те туристы, которые не интересуются метражом башен и годами их постройки, а просто вкушают дух города. Она то глазела на фирменные пражские крыши-шапки у Карлова моста, то спускалась им навстречу с холма Пражского града, озирая панораму старого города, то плутала по его улочкам, забывшись во вневременье. Небольшой обмен репликами, и знакомство состоялось. Жанна оказалась домохозяйкой с Украины, женой преуспевающего программиста, открытой и говорливой. Она обожала детективы и Прагу, своего сына и мужа, хотела работать модельером, да как-то все руки не доходили. Сергеич, достигший большого мастерства в искусстве психологической аналитики, разработанной его Учителем, с удовольствием проникал сквозь маски и мифы этой женщины в самое ее психологическое ядро. И меньшего, чем она наговорила, хватило бы для составления исчерпывающей психологической характеристики и даже управления собеседником. Сергеич остался доволен этим незаметным для соотечественницы тренингом, а она, похоже, рада была просто пообщаться. Нужно было закруглять разговор и двигаться на Кжеменцова. Из вежливости договорились встретиться еще раз, посидеть следующим вечером в ресторанчике. Таня предложила «Черного коника» — милое и недорогое местечко.
Составляя психологический портрет собеседницы, Сергеич не учел, что в ее словах не было ни слова правды. Она жила в Минске, была коллегой своего супруга, ныне покойного, у нее была дочь, и еще она не любила детективы, хотя с удовольствием их смотрела и играла в детективные игры. Этот парадокс объяснялся тем, что детективы вызывали у Екатерины (так звали женщину на самом деле) чувство собственного превосходства. Авторы детективов, даже самых лучших, были людьми недалекими, их мышление — отсталым и прямолинейным. Через десять минут Катя уже определяла, кто убийца, и остальное досматривала только для того, чтобы подтвердить собственную правоту. Все сюжеты она развила бы лучше, если бы умела снимать кино и делать игры. Вот профессор Мориарти — жалкий клоун. Она не раз пыталась играть за него в игре «Шерлок Холмс и доктор Ватсон», но каждый раз, когда победа была в руках, Мориарти вопреки воле игрока делал какую-то нелепость и падал в пропасть или взрывался. Любимым героем Кати был Эркюль Пуаро, в отношении которого она имела собственную теорию. На самом деле Пуаро — хладнокровный убийца, наслаждающийся высоким искусством преступления. Почему убийства всегда совершаются там, где появляется Пуаро? Правильно! Потому что именно он и убивает, а затем находит человека, у которого нет алиби (как и у самого Пуаро, что обнаружила Катя), запутывает его в подброшенных уликах и заставляет признаться в преступлениях, совершенных самим Пуаро. Впрочем, Катя настаивала, что все эти признания — выдумка Пуаро, хвастливо повествовавшего о своих успехах наивной Агате Кристи. Никакой суд не признал бы доказательств бельгийца, что и подтверждает отсутствие этих громких дел в газетах того времени…
Когда Кате настало время выбирать путь в жизни, то сначала она подумывала о карьере следователя. Почетно и ресурсно, но не то. Она не хотела защищать этот скучный порядок вещей, который презирала. Ее влекло искусство точного удара, меняющего судьбы миллионов. Как повернулась бы история, если бы кто-то заранее вычислил перспективы Ленина, Гитлера, Рузвельта, Ганди, Сталина, Мао, Сомова и устранил бы их. И притом в нужном порядке. Мир выглядел бы иначе. Она решила стать киллером экстра класса.
