будем все более и более приближаться к социализму, т. е. к плановому хозяйству, где все принадлежит всем трудящимся и где все производство направлено на удовлетворение потребностей этих трудя- щихся»85. Но сам Бухарин сидел на вершине преграды, разделяющей на два потока - на пирамиде бюрократического аппарата.То, что бюрократизированное хозяйство может так и остаться менее эффективным, чем частное, он не учитывает. Бухарин преувеличивает грядущие темпы хозяйственного роста промышленности, которая поможет быстрому росту сельского хозяйства, причем не только коллективного, но и частного86. Коллективные хозяйства - это не главная магистраль, это один из добавочных, но очень существенных и важных путей.
Углубление НЭПа
Вдеревне росло перенаселение. Помещичьих земель не хватило, чтобы трудоустроить всех крестьян. Увеличивалась деревенская безработица, промышленность росла слишком медленно, чтобы откачивать излишнюю рабочую силу. Это воспроизводило бедность. Несмотря на то, что крестьянство получило землю, раздел ее на множество мелких участков делал хозяйство маломощным. Крестьяне могли прокормить себя, но на нужды города оставалось немного. Чтобы обеспечить подъем крестьянского хозяйства, было решено снять административные ограничения на крестьянское предпринимательство.
Октябрьский (1925 года) пленум партии выдвинул лозунг «Лицом к деревне!», готовились уступки крестьянству. Лидеры партии призывали крестьян не бояться советской власти, укреплять хозяйство настолько, насколько могут, не боясь обвинений в кулачестве. Смелее всех выступил Бухарин на Московской губернской конференции 17 апреля 1925 года: «Вобщем и целом всему крестьянству, всем его слоям нужно сказать: обогащайтесь, накапли-
вайте, развивайте свое хозяйство»87. Как мы видели, он верил, что в конечном счете частный сектор будет поглощен более эффективным коллективным хозяйством. Ему вторил будущий верный сталинец Чубарь: «Надо четко и ясно сказать, что крестьянин может богатеть сколько угодно, пусть богатеет, и от этого будет богатеть вся советская страна»88.
Вапреле 1925 года прошли пленум ЦКи XIV конференция ВКП(б), которые приняли соответствующие решения. Были снижены налоги, цены на машины (все равно доступные только богатым хозяйствам и кооперативам), увеличены кредиты, разрешена аренда (без субаренды), ослаблен контроль за мелкой торговлей и разрешен подсобный наемный труд на селе, то есть, с точки зрения ортодоксальных марксистов, - прямо капиталистические отношения (в действительности работников нанимали даже маломощные хозяйства, включая старушек, не способных обработать выделенную им землю). Апрельский пленум ЦКобъявил задачей партии «подъем и восстановление всей массы крестьянских хозяйств на основе дальнейшего развертывания товарного оборота страны»89. Впервые речь шла обо всей массе крестьян - включая и зажиточных хозяев. Товарность их хозяйств была выше, чем у среднего крестьянина.
Предполагалось законными экономическими методами бороться «против кулачества, связанного с деревенским ростовщичеством и кабальной эксплуатацией крестьянства». Подобные формулировки уже через три года будут клеймиться как «правый уклон». Ведь в них прямо указывалось, что кулачество можно было вытеснять только путем конкуренции. Да и самих кулаков теперь нужно было отличать от зажиточных крестьян, коих следовало поддерживать. Союз с зажиточным крестьянином означал настоящий союз с крестьянским миром против бедняков. Ценой этого союза была хозяйственная самостоятельность крестьянства, которое вышло из-под управления государства и лишь платило ему налоги. Его предстояло экономически заинтересовать в социализме, а не принудить к нему.
Апрельский пленум выступил за борьбу с частными переделами, повторяя меры ненавистного большевикам Столыпина. Таким образом, поощряя сбытовую кооперацию, большевики по-столыпински боролись с общиной. Иэто не удивительно. Община сплачивала крестьянство помимо государства. Кооперация тоже могла обойтись без государства. Но большевики поощряли лишь те ее формы, которые могли быть передаточным звеном между кресть-
янством и государственной промышленностью, что неизбежно бюрократизировало кооперацию и отрывало ее от реальных экономических нужд деревни.
Большевикам приходилось колебаться между антиобщинными столыпинскими и народническими мерами, направленными на самоорганизацию крестьянства.
XIV партийная конференция связывала успех строительства социализма уже не с мировой революцией, а с «умением руководить крестьянством в новой обстановке»90.
Но для Бухарина праздник был испорчен. Сталин отмежевался от лозунга «обогащайтесь», а затем заставил Бухарина признать его неправильность. Сталин, таким образом, показал, что как теоретик он - выше Бухарина. Но тогда это казалось лишь незначительным эпизодом.
Инициатором смелых уступок крестьянству был Нарком земледелия А. П. Смирнов, в аппарате которого работали видные экономисты-народники, включая Н.Д. Кондратьева.
Кондратьев Николай Дмитриевич (1882-1938) -
Смирнов Александр Петрович (1878-1938).
Смирнов публично защищал Кондратьева от нападок коммунистов. АКондратьева атаковали и правые, и левые, потому что он доказывал: запасы хлеба растут гораздо медленнее, чем требуют потребности промышленного роста. Поэтому «далеко не всякий более быстрый рост индустрии желателен, так как далеко не всякий рост ее объективно возможен без нарушения равновесия всего народного хозяйства, без расстройства рынка и валюты, без отчуждения города от деревни»91. Этот вывод означал крушение стратегии и Бухарина, и Троцкого и, на тот момент, Сталина. Ведь стратегические цели трех лидеров не различались.
Казалось, судьба благоприятствовала именно стратегии Бухарина. Урожай 1925 года был хорошим. Даже не дождавшись этой хорошей новости, большевистское руководство сочло, что настало время для ускорения индустриального строительства - решения ключевой задачи экономической политики. Вянваре 1925 года Пленум ЦК, осудивший Троцкого, увеличил вложения в металлопромышленность на 15%. В 1925 году было заложено 111 новых заводов и шахт. Но доходы государства оказались меньше, чем хотелось бы для такого рывка. Витоге вместо оживления рыночных отношений осенью 1925 года страну поразил товарный голод, усилилась инфляция, «твердый червонец» оказался «мягким». Промышленность, по- прежнему отстававшая от дореволюционной по производительности труда и себестоимости продукции, не могла удовлетворить потребностей крестьян, и они не стали продавать весь лишний хлеб. Середняк, которому хлеб был нужен для собственного прокормления, не готов был рисковать запасами и предпочитал продавать по минимуму. Тем более что запасы промышленных товаров на рынке были невелики и в значительной степени поглощались уже городом. «После сбора урожая 1925 года у богатых крестьян были большие запасы хлеба. Но и у них не было никакого стимула менять его на деньги. Снижение сельскохозяйственного налога дало крестьянам послабление; снабжение промышленными товарами было скудным, покупать было почти нечего; и хотя формально был установлен твердый валютный курс, куда более заманчивым было иметь запас зерна, чем пачку банк-нотов»,92 - комментирует Э. Карр.
Планы индустриального строительства и экспорта были провалены. Несовершенное бюрократическое планирование не учло потребностей в топливе. «Таким образом, стало ясно, что принятые летом планы
