Щелкнув зажигалкой, чеченцы прикурили. Здоровенная фигура Аслана перегородила половину трубы. Рядом с ним – помельче – Нияз. Переговариваясь на ходу, обе темные фигуры пошли через сочленительный куб – перекресток подземных дорог. От ощущения собственной значимости и скорого завершения задания настроение было приподнятым…
Машина ФСБ быстро долетела до нужной улицы. Рогожкин вглядывался в городские пейзажи, отыскивая знакомые сюжеты.
– Здесь мы проезжали… Потом туда свернули, – комментировал он, не отрываясь от окна.
Прапорщик Ивашов повернул баранку в указанном направлении. Объехали окрестности, но пустырь не нашли. Сделали еще круг – бесполезно. Почти доехали до проспекта Вернадского… Повернули к Раменкам…
– Вот пустырь! – взорвался радостью Рогожкин. – Пошли пешком!
– Ни фига себе пустырь! – усмехнулся Кузин. – Это, между прочим, парк какого-то там октября. Или ноября – без разницы!
– Шестидесятилетия Октября! – уточнил водитель. – Революции то есть!
Машина припарковалась во дворе цековско-комитетовского дома, у ракушек. Прозвонился Каледин. Поинтересовался, как дела.
– Люк где-то в парке Шестидесятилетия Октября! – доложил майор. – Когда найдем – уточним место!
– Хорошо! – ответил довольный полковник. – Тогда встречайте ОСГ[17]!
Прапорщик Ивашов остался в машине, Рогожкин повел оперативников в парк. Он был уверен, что люк находится именно там.
В черном джипе, уткнувшемся тяжелой мордой в желто-красные кроны кустарника, сидели двое. Они слушали доклады, разговаривали о разной ерунде и время от времени смотрели в бинокль.
– Уже минут двадцать, как спустились, – взглянув на циферблат, сказал Жмых. – Скоро обратно пойдут.
Несмотря на то что братки Хасана выследили и чеченцев, и люк, в который они регулярно спускались, несколько попыток найти склад оружия, о котором мечтал Хасан, не увенчались успехом. Они со Жмыхом проходили по коллектору несколько прогонов, но ничего не находили. Посылали пацанов, но и те возвращались ни с чем, по колено мокрые! Был бы жив Суслик – он бы мог подсказать, что топать надо до развилки, а на ней свернуть и еще протопать. Вход в его бывшее жилище прикрыт щитом из полусгнивших досок, поэтому в темноте сразу не заметишь. Но бомжа не было в живых, а спросить Хасану, кроме него, не у кого. Поразмыслив недолго, бригадир придумал, как две проблемы решить одним махом: и чеченцев наказать, и склад найти.
Поэтому и оказались главари бригады в джипе, на краю парка. Бригадир собрал пацанов и отправился выслеживать неприятеля. Вычислили, что войти в коллектор можно двумя путями – через люк и по трубе, из которой речка на улицу вытекает. Исходя из этого, разработали план…
– Пора! – решительно сказал Хасан. – Звони пацанам! Пусть со стороны речки заходят, а мы через люк пойдем!
Бригадир натянул сапоги, поправил «макаров» за поясом и закрыл машину. Жмых нес фонарь и на ходу разговаривал по телефону.
Они сошли с дороги, пробираясь в малолюдную часть парка, где начинался заброшенный пустырь. Обычные люди там не гуляли, только собак иногда выводили, да и то с палками – беспризорные псы часто нападали на домашних, не позволяя заходить на свою территорию.
Братки приняли сигнал и ринулись на штурм бетонной крепости. Экипировка соответствовала обстоятельствам – сапоги, фонари и оружие, спрятанное под куртками. Автоматы не взяли – решили, что с ними под землей тесновато разворачиваться.
Стрелок с Бродягой бежали по берегу вдоль русла речушки. По обрывистому склону спустились вниз и спрыгнули на плиту. Сверху на площадку лилась вода, образуя шумный водопад. Парни подтянулись на руках и, обдавшись снопом ледяных брызг, забрались в чернеющее горло плененной речки.
Хлюпающие шаги уходили под землю, но с улицы были не слышны. Впереди – непроницаемый мрак и сырость, позади – густо-синий круг слабого света, тускнеющий, как небо за тучей. Через десяток-другой шагов уличный свет совсем угас. Только блуждающий луч фонаря.
Братки старались идти тихо, разговаривали вполголоса и ногами по воде не бултыхали. Они не знали, что страшна не темнота, а то, что за ней.
Стрелок первым увидел отражение шарящего света.
– Бли-ин! – выругался он и погасил фонарь. – Не успели дойти!
Стрелок вытащил пистолет, остановился, замер. Железо оттягивало руку.
– Будем тут гадов мочить! – шепнул он.
Но в трубе с гладкими стенками и скользким дном не спрячешься. Покрытые отвратительной слизью, стены дышали могильным холодом, а темные тени чеченцев приближались, как привидения.
– Может, назад? – тихо предложил Бродяга. Из распахнутой куртки выпирал немалый для его возраста мамон – живот то есть!
– Засекут и в спину вмажут! – шепнул Стрелок, но сориентировался быстрее напарника. – Ложимся!
– Куда? В воду, что ли?! – засомневался Бродяга. Но ненадолго – чеченцы совсем близко, – их голоса заполняли пространство, острыми иглами втыкаясь в уши.
Взглянув на подельника, без понтов упавшего в скользкую жижу, Бродяга хихикнул и брезгливо лег рядом. Сразу же стало холодно – ледяная вода затекла в сапоги, смочила брюки, обдала холодом живот. В нос ударил запах болотины.
С бодуна неплохо освежает!
Аслан замедлил движение. Впереди что-то послышалось. Звуки непонятные. Чеченец поднял фонарь и провел лучом вдоль трубы. Метрах в тридцати свет уперся в темную горку – там что-то лежало.
– Чего это? – спросил Нияз. Фонари вопросительно уставились на препятствие.
Аслан не успел ответить, потому что в следующее мгновение темная горка шевельнулась. Антрацитовая темнота разверзлась и громыхнула с пламенем. По барабанным перепонкам со всей дури вклеили резкие звуки выстрелов.
Братки открыли огонь из положения «лежа». Пули отправились на свет, как рой диких пчел на цветочную пыльцу. Вкрадчивый шелест воды утонул в оглушительной стрельбе. В руках Нияза от пули взорвался и погас фонарь. Обломки упали в воду. Чеченец не услышал предназначенного ему кусочка металла. Говорят – «свою» пулю никогда не слышно. Только почувствовал удар и резкую боль в ноге. Боевик громко выругался. Нога подогнулась и безвольно расслабилась. Нияз увидел, как труба перевернулась, а вода поднялась до самого лица.
Он повалился.
Чеченцы не поняли, кто в них стреляет, но выхватили оружие. Аслан погасил фонарь и ответил огнем. На время забыл о боли и Нияз. Не отвлекаясь на ранение, боевик схватил пистолет, сдвинул затвор. Металлический лязг заряженного оружия был коротким. Оно начало стрелять. Ствол нервно подпрыгивал в руке, а кровь вытекала из раны…
Бродяга бил наугад. Он остервенело давил на спуск, перемежая выстрелы с отборным матом.
– За пацанов! – орал Бродяга.
Хлоп!
– На, волчары!!!
Бабах!
– За ресторан! – припомнил браток и нажал на спуск. «Баба-ах-х-х! – подхватило и понесло эхо.
– Поняли-и?!!! – орал Бродяга, отсылая пули вслед за словами.
То же самое делал и Стрелок. Точно так же – стреляя и матерясь – он пятился, но ноги уперлись в бетонный нарост на стыке труб. Движение задним ходом остановилось.
Готовя капкан на чеченцев, братки сами оказались в западне, а беспорядочная стрельба стала естественным откликом их организмов на бушующий страх.
Плохая стрельба выдала непрофессионалов, и Аслан догадался, что перед ним не ФСБ и не милиция, а
