– А руководство банка на месте? – поинтересовался майор, задававший обычные вопросы. – Где господин Голубев?
– Голубев только что отъехал…
В это время со второго этажа выскочили люди в камуфляже, сориентированные на отражение бандитского налета.
– Стоять, налоговая полиция!!! – раздался предупредительный голос человека в маске, стоявшего у подножия лестницы.
Окрик не возымел действия. Заметив своих охранников лежащими на полу, ближайший «резервист» вскинул ружье и на ходу выстрелил. Полуметровый язык желтого пламени, вырвавшийся из толстой трубы, и пушечный раскат ударной волны нарушили естественное течение операции. Боеприпас двенадцатого калибра выбросил из ствола с десяток картечин и резкий запах охотничьего пороха «Сокол» [24].
Парень в черной маске отшатнулся, на его груди со шлепком разорвалась прочная материя. Боец шарахнулся о стену, потеряв ориентировку. Палец инстинктивно вдавил спуск автомата…
Но оружие стояло на предохранителе и даже не было взведено – никто из бойцов не думал, что его придется применять.
Горсть свинцовой картечи не могла пробить прочный бронежилет, но ударила бойца с большой силой. Хрустнуло ребро. Дыхание прервалось, и вокруг стало темно.
«Резервист» передернул цевье помповика и повел ствол к входу в операционный зал, где стоял майор.
Боец, державший на прицеле уложенных охранников, заранее сдвинул рычажок предохранителя в нижнее положение. Он среагировал моментально. Метнувшись в сторону, боец в прыжке рванул затвор и, упав на колено, даванул спуск…
– Стоять!!! – дико рявкнул «налоговик». Укороченный автомат задрожал, словно в бешеной лихорадке, отправляя пули в цель. Недлинная очередь разрезала тело «резервиста» от бедра до плеча, отметив каждое попадание красной пробоиной на одежде. Ружье выпало из рук и с громким стуком запрыгало вниз, перебирая лестничные ступени.
– Положить оружие!!! – прокричали внизу. – Руки вверх!!!
Голос раздавался будто издалека и был плохо различим. В воздухе повисли невидимый вирус агрессии и специфический запах первой крови. Эмоциональное напряжение превысило допустимую массу и зашкалило в неуправляемую цепную реакцию, за которой – взрыв.
Из-за мраморных балясин грохнул другой помповик. Свинцовый горох пролетел холл и обрушился на спецназовца. Острая боль пронзила иглами тело, окровавив рукав и штанину. Пальцы ослабли, выпустив автомат. Парень рухнул на пол, окрасив его аляповатыми бурыми пятнами.
Несколько шальных картечин полоснули по спине лежавшего на полу охранника банка. Он утробно вскрикнул и прогнулся…
– Мужики, не стреляйте! – спохватился начальник смены охраны.
Заглушив его голос, в ответ от двери прозвучала сухая автоматная очередь спецназовца. Пули с азартом кололи полированный мрамор балясин, цокали по стене, мозжили на черепки напольные керамические вазы… Несколько пуль, пролетев между балясин, достигли неумело укрывшегося за ними человека, стрелявшего с колена. Подбитый «резервист» громко вскрикнул…
– Стойте, мудаки!!! – закричал майор. – Не стреляйте!!! Себе хуже делаете!
Отчаянный крик предназначался обеим противоборствующим сторонам и эхом отражался от белых каменных плиток. Голос контрразведчика влетел в оглушенные выстрелами головы.
Когда вирус агрессии сгорел в огне пороховых зарядов, пришло страшное протрезвление. Холодное, как струи офисного кондиционера.
– «Скорую» быстрей! – приказал старший опергруппы и склонился над раненым бойцом. – Жить будет.
Несколько «налоговиков» ощетинились автоматами и боевым порядком взбежали по лестнице, словно разъяренные матросы в покои Зимнего дворца. Они искали недобитую контру, стрелявшую в их товарищей.
– На пол! – заорали они, и град ударов обрушился на оставшихся целыми «стрелков». Одного охранника сбили с ног ударами по корпусу и голове, после которых, если он был здоров – будет больным. Если был умным – будет дураком. Второй немолодой охранник грузно бросился на пол сам. Он отшвырнул от себя помповик, показывая, что сопротивляться не будет…
Но и ему досталось от души. От злости и обиды на «коммерсантов», получающих высокие зарплаты. От того, что спецназовцам так положено по инструкции. Для страховки: если сомневаешься – лучше ударить посильнее, чтобы исподтишка не ударили ножом или не выстрелили тебе в спину.
Закованных в наручники охранников грубо выстроили у стены. Ноги в стороны. Обыскали. Потом согнали вниз и снова построили.
– Какого хера стреляли? – строго, но без ненависти спросил задержанных майор, хотя стреляли не они. «Стрелки» свое получили и долго не смогут стрелять.
– Извините, мужики… – ответил мужик в камуфляже с сединой на висках, растирая по лицу кровь. – Видно, не разобрались…
Подтянутый отставник понимал свое положение, понимал ребят в масках и держался достойно. Он мог только искренне сожалеть о случившемся, ведь так оно и было: молодые пацаны не разобрались в ситуации и открыли огонь. Кто теперь виноват? Даже на войне частенько случается, когда свои по своим бьют.
Когда происшествие запротоколировали, «Скорая» забрала пострадавших, а налоговая начала обыск, контрразведчики вернулись к вопросу о местонахождении Гришина. Выяснилось, что в сопровождении охраны он уехал на некую важную встречу. С кем – неизвестно. При нем специальный стальной сейф-«дипломат», используемый обычно для перевозки крупных сумм наличных денег, ценностей или
