знал в какую сторону ехать, все решили, что, попав в вагон, разберутся.
Каким образом потеряли Жанну, никто так и не смог сообразить. Когда решили, на какой станции выйдут, то, видимо, и предположить не могли, что что-то может пойти не по плану. Но когда троица парней через пару остановок рванулась к открывшимся дверям, девушку просто зажали в проходе другие пассажиры, а потом не дали выйти те, кто стали входить в вагон.
«Ничего, – подумала Жанна. – На следующей выйду, а там подожду, когда ребята догонят».
Девушка вышла на очередной остановке и села возле колонны на скамейку. Ожидаемый состав друзей не привез, впрочем, и следующие несколько тоже. К Жанне подошел полицейский и спросил:
– Кого-то ждете?
– Друзей, – ответила она.
– Прошу пройти со мной.
Жанна удивилась, но поняла, что отказываться нельзя. Это, скорее всего, сильно осложнит ситуацию. Полицейский завел ее в кабинет, где девушку обыскали, проверили содержимое рюкзака и успокоились только тогда, когда дежурный сказал, что она из Российского округа, что, соответственно, удостоверяет ее паспорт. Отпустили. Жанна вернулась на скамейку, но через пять минут появился другой блюститель закона, который пригласил ее вновь пройти с ним. Она вздохнула и встала со скамьи. Теперь дежурный уже улыбался и быстро объяснил патрульному, что девушка прибыла из России. На что тот понимающе мотнул головой.
– Что во мне так смутило вас, мсье? Зачем стоит меня постоянно таскать сюда? – спросила Жанна.
– Вы странно одеты, мадмуазель, – сказал дежурный. – А у нас строгие инструкции на предмет проверки странных личностей. Терроризм, сами должны понимать, скопления народа привлекают нехороших людей.
На этот раз Жанна решила не возвращаться на скамейку, а прошла вместе с толпой народа на выход. Линия метрополитена в этой части Парижа проходила по высотной эстакаде, пролегающей прямо между высотных домов. Современное метро практически не издавало громкого шума, да и звукоизоляция зданий не пропускала звуки того, что могло греметь при проходе состава. Девушка, ступив на эскалатор, поехала вниз. Сквозь стеклянную оболочку, закрывающую самодвижущуюся лестницу, она обратила внимание на то, что улица внизу спокойная, менее оживленная, чем холл станции. Потом она перешла на другой эскалатор и добралась до мостовой. Жанна села на скамейку, что одиноко торчала у дороги, и стала ждать. Сколько просидела, не знала. Она уже выучила всю пеструю рекламу на многочисленных меняющих картинки щитах, а также на голографических роликах, что прямо в воздухе разноцветьем красок рекламировали товары и услуги.
Вначале Жанна думала, что, наверное, парни все же появятся, обшарят всю станцию и в итоге натолкнутся на нее. Через какое-то время, поняв, что ребят нет и теперь уже вряд ли они здесь окажутся, подумала, что надо бы найти какой-нибудь ночлег, не спать же на скамейке – полиция заберет, да уже далеко и не лето. А утром она найдет друзей на стадионе. Потом мысль о том, что стадион огромен, поразила ее, и Жанна стала соображать, как вообще она будет добираться до дому. Деньги, что на всякий случай дал ей Длинный, были не весть каким богатством. Не на панель же отправляться! Жанна уже отчаялась, опустила голову, но тут услышала прямо над собой голос:
– Девушка, вы мне сразу понравились, ну, в смысле – душа и все такое.
Жанна подняла глаза и взглянула на подошедшего парня.
Глава 12. Разбор полетов.
Спокойное море, волны легко набегают на берег. Чистейший желтоватый, ближе к белому песок. Ни звука, ни единого звука, не слышно даже плеска воды. Тишина так давит на виски, что кажется, будто воздух напряжен и вот-вот лопнет оглушающим звоном. Песок и море. Вокруг только песок и море. Он сидел на берегу и маленькими рученьками рыл яму, в которую потом набежит морская вода, а уже в эту воду он выпустит рыб. Лупоглазых рыб. Скоро, совсем скоро приплывет отец с полными корзинами бычков. Надо поторопиться, вон там, на горизонте, уже показался катер папы, и он приближается, стремительно увеличиваясь в размерах. Да, так и есть, уже слышно тарахтенье старинного дизельного мотора. Быстрее, быстрее… Маленький Бобби начинает активно перебрасывать песок, катер тарахтит громче. Быстрее, быстрее… Отец должен увидеть, какую он, Боб, приготовил заводь, отец должен дать ему рыб, лупоглазых бычков. Небольшой канальчик – и вода от набегающей волны стала прибывать в яму. Катер носовой частью увязает в мели всего в паре десятков метров от берега.
– Отец! – кричит Роберт. – Отец! Посмотри, какую заводь я приготовил! Отец, дай мне рыбок!
Отца не видно. Глохнет мотор и на палубе появляется здоровенный тигр с железной лапой и металлической челюстью. Он смотрит на мальчика свинцовыми глазами и внезапно делает большущий прыжок. Тигр летит медленно, будто кто-то тормозит изображение. Он плюхается в воду, взбив тучу брызг, и стремительно спешит на сушу, рассекая откатывающиеся от берега волны. «Боже мой! Тигр же съест меня!» – мелькает мысль у Боба и он вскакивает. И он бежит. Роберт старается быстро перебирать ногами, но те вялые, вязнут в песке и не хотят двигаться. Мальчик оборачивается и видит, что зверь нагоняет его. Бобби падает на песок и, повернувшись лицом к опасности, смотрит, как большущая полосатая кошка в смертельном прыжке нависает над ним. Он закрывает лицо руками. Ужас охватывает его. Слезы катятся сами собой. Но ничего не происходит, и Бобби разводит пальцы. Перед ним широкая морда зверя, жуткие клыки, глаза полные пустоты. Это не тигр. Это пришел Бог в образе зверя, пришел, чтобы наказать, чтобы наказать его за муки сотен рыб, которым он принес страдания. За что? Что, мало я тебе служил? Нет, не сейчас! Нет, я еще так молод. Нет! – закричал мальчик.
– Нет! – вырвалось из горла Руга, и он открыл глаза. Он находился в полулежачем положении в каком- то медицинском кресле с сильно откинутой спинкой. Возле него со шприцем в руке стоял один из санитаров- костоправов, что прибыли в колонию с демоном в образе священника. Санитар улыбнулся и отошел в сторону. Боб попытался пошевелиться, но понял, что прикован к креслу множеством ремней. На нем нет ни грамма одежды. Тело затекло так, что малейшее движение вызывает немую боль в мышцах.
– Где я? – спросил Руг хриплым голосом и понял, что во рту пересохло, будто не пил он миллион лет.
– Ты там, куда стремился. Ты на корабле.
Роберт повернул голову и увидел, что в кресле справа сидит злополучный священник все с той же перевязью из черного платка, поддерживающего руку. Спокоен, лицо – маска, не выражающая эмоций. «Профи», – подумал Руг и невзлюбил его еще сильнее, ревностно, словно Нобель математиков.
– Пить! Дайте мне воды! – попытался крикнуть Боб. Это все, что ему сейчас было нужно. Сначала вода, потом разберемся с остальным.
Атон едва заметно кивнул – и костоправ принес чайничек с водой. Он наклонил фарфоровый носик, и Боб стал жадно глотать живительную влагу. Более-менее насытившись, Руг обратил внимание, что двигатели корабля работают. «Значит ли это, что мы уже в космосе?» – подумал он.
– Куда мы летим? – спросил Роберт.
– На Землю, – сказал священник. – Даже уже подлетаем. Ты очень долго спал. Как тебе сон? Неплохо, да? Ужас и отчаяние.
– Почему вы меня забрали? Не лучше ли было покончить со мной там, в «Хтоне»?
– Нет, дорогой, – Атон встал и приблизился к Ругу. – Ты нам нужен. Ты, парень, выполнишь для нас великую миссию. Думаешь, ты самый умный? Думаешь, я с самого начала не знал, кто резвится там, в колонии? Не сомневайся, знал – и специально прилетел за тобой. Ты сам напомнил о себе.
– К чему тогда весь маскарад с проверками, что вы устроили в Чистилище?
– Чтобы ты себя выдал. Чтобы не было лишних вопросов, почему мы тебя забираем. Чтобы не было сомнений у кучи свидетелей в твоей виновности. Получилось, по-моему. Кстати, никакого прибора, просматривающего память, не существует. Липа, на которую ты купился.
– Сигареты… У вас есть сигареты? – Боб наиграно жалостливо посмотрел на Атона.
Санитар прикурил белую палочку и сунул сигаретку в губы Роберту. Тот затянулся и произнес:
– Отвяжите одну руку. Мне неудобно курить.
– Ты – хитрая бестия, но меня не проведешь. Или кури как есть, или выбрось сигарету.
Руг уголком рта выпустил струю дыма и выплюнул сигару вбок, явно стремясь попасть в священника. Тот поймал окурок на лету и затянулся сам.
