Клэр повернулась, чтобы уйти, когда он окликнул ее.
– Хотя ты внешне и похожа на свою мать, ты обладаешь такой силой духа, которой у нее не было. Должна же ты наконец что-то унаследовать и от меня.
– Да поможет тогда мне Бог! – эти горькие слова слетели с губ, когда она сделала решительный шаг к двери. Может, это и неосмотрительное замечание, но теперь ей было все равно, ее не волновало, как он его воспримет. Ей была ненавистна сама мысль о том, что она может унаследовать хотя бы часть такой бесчувственной, бесшабашной натуры.
Он вдруг заговорил, и ее рука, лежавшая на кругляшке двери, вдруг замерла.
– На следующей неделе у тебя день рождения. Ты думаешь, я забыл об этом?
Клэр медленно повернула голову.
– Если вы запамятовали о предыдущих семнадцати, то отчего же вдруг вспомнили о восемнадцатом?
Он запустил руку под газету и извлек оттуда документ на пергаментной бумаге.
– Это произойдет в следующую среду, не так ли?
– Ну, если вы читаете мое свидетельство о рождении, то почему подвергаете сомнению этот факт?
– Ты права. Когда дочери исполняется восемнадцать, отец должен подумать о ее будущем. Во всяком случае, твоя мать вышла за меня замуж в таком возрасте. Ты, конечно, не богатая наследница, – сказал он, стараясь избежать ее упорного взгляда. – Но у тебя отличная фигурка и вполне приличная внешность. Кроме того, не может быть никаких сомнений и в отношении твоей родословной, все Хэркорты из хорошего выводка.
Глаза у Клэр чуть сузились.
– Вы говорите, словно аукционер на скотном рынке, расхваливающий достоинства молодой кобылки. – Она умолкла, заметив брошенный на нее злой взгляд. – Может, мне пройтись рысцой перед вами, чтобы продемонстрировать стать и аллюр?
У Джорджа Хэркорта так сжались кулаки, что даже костяшки пальцев побледнели.
– Что за вздор ты несешь, девчонка! У тебя богатое воображение, вот что тебя губит! Ты очень похожа на свою мать – перебор чувствительности и недобор здравого смысла. Надеюсь, ты согласишься, что обязанность отца – обеспечить будущее своей дочери?
– Да, отец. Но что вы имеете в виду? Очень любопытно узнать, так как это вплотную касается меня.
– Я еще не принял никакого решения. Еще слишком рано.
Клэр нахмурилась, не скрывая замешательства.
– Сомневаюсь, что у вас большой выбор, за исключением, может, домашней прислуги.
Эти слова, казалось, оскорбили Джорджа Хэркорта:
– Моя дочь – и домашняя прислуга? Что ты! Никогда!
Клэр чуть заметно улыбнулась.
– Вы сами признаете, папа, что я в этом отношении весьма преуспела. – Она сделала насмешливый реверанс. – Вы что-нибудь хотите мне сказать еще, сэр?
Она выбежала из кабинета, оставив его за столом. Он мрачно глядел ей вслед. На кухне Клэр откинулась на спинку стула и оставалась в таком положении, покуда не перестало учащенно биться сердце. Что он замышляет? Она отлично помнила слова, которые он пробормотал у нее в спальне. «Она может меня взять на таких условиях». Кто она – миссис Лоусон? Она может его взять, но на каких таких условиях? Может, прежде он должен избавиться от дочери? Какую идею могла она вбить ему в голову? Если бы она знала, что Клэр только рада уехать, без всяких подсказок со стороны своей возможной мачехи. Но явно это было смехотворное предположение. Такое простое условие вряд ли может соблазнить богатую вдову и заставить ее согласиться на брак с отцом. Его положение не изменится, независимо от того, будет ли она жить в доме или не будет. Ей оставалось только ждать и внимательно не спускать глаз с отца, пытаясь перехватить хоть какой-то намек его замысла, если только таковой существовал на самом деле и не был лишь плодом ее воображения.
На следующий день, в воскресенье, она, как обычно, отправилась на утреннюю службу в приходскую церковь, захватив с собой букетик цветов, чтобы положить его на могилу матери. Она прогулялась по кладбищу и немного постояла возле могилы у надгробия с выгравированными на нем скупыми словами. Надгробие было скромным, то, что стояло над могилой жены булочника, было куда более пышным. Губы ее невольно сложились в горькую гримасу, когда она подумала, что даже в этом случае ее отец пожалел денег на более приличный надгробный камень.
Солнце обжигало ей голову, и она бесцельно теребила тесемки своей старомодной шляпки с полями, которая была неудобной и слишком плотно облегала голову, и Клэр с чувством зависти глядела на соломенные шляпки гуляющих неподалеку девушек. Нет, лучше вообще ходить без шляпы, чем в этой, устаревшей и давно немодной, – решила она и, тряхнув головой, сбросила ее, не обращая внимания на любопытные взгляды в ее сторону. Казалось, здесь было гораздо больше праздных гуляк, чем обычно бывает в маленьком городке. Несколько семей и одиноких хорошо одетых мужчин бесцельно бродили, бросая то туда, то сюда взгляды на имена, написанные на надгробиях. Так как лето было в разгаре, она решила, что все эти люди приехали из фешенебельного Бата на поиски сельских развлечений.
Городок Брэдфорд-на-Эвене, несомненно, заслуживал того, чтобы его посетили. Этот центр торговли шерстью в западной Англии превратился в город с узкими улочками и множеством маленьких домиков с чудными черепичными крышами, но повсюду, то здесь, то там, встречались величественные средневековые здания. Массивный «десятинный» амбар, часовня на мосту и норманнская церковь Святой Марии были местными достопримечательностями.
Клэр, растрепав волосы, направилась к двери часовни, размахивая на ходу своей старой шляпкой, держа ее за тесемки. В тени развесистого тисового дерева она заметила мужчину, который напряженно вглядывался в выгравированную на могильном камне надпись. Солнце освещало его светлые волосы, и он, вскинув голову, бросил на Клэр взгляд, когда она поравнялась с ним. В сознании девушки промелькнуло
