Я пообещал, что съезжу. В воскресенье я позабыл отдать Иркины деньги, часы, ключи и… свой перстень с печаткой. Надо было также вернуть и машину, хотя она бы мне сейчас пригодилась. Тут же я позвонил Мирке и спросил, не поедет ли она со мною вечером, часов в шесть. Она сказала, что поедет, и попросила, чтобы я заехал за нею на квартиру Андреа. Я сделал еще один звонок — пани Эве и сообщил, что мне потребуются адреса и вечером я за ними заеду. Осталось только переговорить с шефом насчет недельного отпуска. Потом я сел в машину и отправился в Маловшицы, где зашел в панельный «небоскреб».
Войтех и Валерия Дубенецкие проживали на пятом этаже. Лифт вроде бы работал, но я решил воспользоваться лестницей. Мне открыла Валерия в халате и шлепанцах. Выглядела она так, будто опиума накурилась. Какая-то сонная, вялая, поблекшая. Мне показалось, что с пятницы она постарела лет на десять, не меньше.
— Здравствуй, Йеник, — растерянно проговорила она и добавила: — А Войты нет дома. С этими похоронами у него хлопот полон рот.
— Вот и прекрасно, что его нет. Ты меня пригласишь? Я к тебе.
Валерия завела меня в гостиную и усадила в кресло.
— Что будешь — кофе или чего-нибудь покрепче? Где-то у нас осталась сливовица. Настоящая моравская, шестьдесят градусов.
— У меня внизу Иркина машина, так что кофе, если не трудно.
Она вышла на кухню, включила газовую плиту и, пока закипала вода, немного причесалась. Потом принесла кофе в крохотных фарфоровых чашечках и уселась напротив меня.
Я отпил кофе, вернее, намочил губы, потому что там всего-то было пару глоточков. Но зато крепкий, ничего не скажешь.
— Не обижайся, Вали, — начал я, — но мне надо кое-что у тебя спросить.
Она кивнула и дрожащими пальцами достала сигарету из стеклянной шкатулки.
— Почему ты не призналась на допросе, что была ночью у Ирки?
— Я, Гонза?
— Ты, Валерия.
Рука, держащая сигарету, задрожала еще сильнее.
— Отпираться нет смысла. Я знаю это железно. И не только я.
— А кто еще? — тихо спросила она, и этот вопрос фактически прозвучал как признание.
— Мирка и Саша, — ответил я. — Но не стоит бояться. Обе пообещали мне, что будут держать язык за зубами. И на обеих можно положиться.
Она нервно кивнула. Я закурил и позволил ей немного успокоиться. Потом тихо спросил:
— Кого ты боялась? Войты?
— Нет, — выкрикнула Валерия, и глаза у нее лихорадочно заблестели. — На Войту мне как раз наплевать! Но чего ты, собственно говоря, хочешь?
— Найти убийцу Ирки.
— Я его не убивала!
— Во сколько ты к нему пришла? Постарайся поточнее.
— Около двух, — шепнула она. — Как только Войта уснул.
— Вы с ним договаривались? Я имею в виду — с Иркой?
— Я сказала, что обязательно должна прийти к нему ночью. Пусть ждет.
— А Ирка?
— Ответил, чтобы я не сходила с ума. Но я была как в бреду. Я бы пришла к нему, даже если бы у него в постели лежала та девка…
— Какая девка?
— Саша. Я сразу же ее раскусила, как только увидела.
— Послушай…
— Перестань! Я женщина, у меня есть глаза. Мне сразу стало понятно, что она собирается Ирку захомутать. Для этого она и пришла.
— А Ярмила тебе не мешала? Все-таки именно Ярмила была… официальной Иркиной подругой.
— Ерунда! — отрезала Валерия. — Он с нею иногда встречался, конечно, но это было несерьезно.
«Так же, как и с тобой», — подумалось мне, но от комментария вслух я воздержался.
— А тебе не кажется, что ты ее недооцениваешь?
— Ярину? Да ладно тебе! Ирка — и такая курица!..
— Ты ведь с Иркой так и не порвала, верно?
— Нет, — вздохнула Валерия, — я — нет. Только…
Она умолкла. Выложить все начистоту ей не хватило духу.
— Послушай, Вали, я не собираюсь лезть в твои личные дела, но все-таки хотел бы еще кое-что узнать… У Ирки в комнате я нашел кое-какие записи и…
— Какие записи? — испуганно уставилась на меня Валерия.
— Погоди. Сначала скажи, когда вы в последний раз встречались. Вернее, в предпоследний…
Готовясь к разговору с Валерией, я так и не решил, рискну ли задать ей этот вопрос. Однако сейчас момент показался подходящим. И я не ошибся. Она ответила не задумываясь:
— В конце мая. Он как раз вернулся из Африки.
— Ты была у него в Стрже?
Она кивнула.
— Можешь поточнее вспомнить, когда?
— Он прилетел в четверг. В пятницу мы поехали туда на его машине, а в субботу к вечеру он отвез меня обратно. Последний майский уик-энд. Вернее… — Она покусала губы. — Вообще наш последний.
Значит, неотправленное Иркино письмо предназначалось Валерии. Это подтверждала и пометка внизу: «Стрж, суббота».
— А что ты сказала Войте?
— Ничего! Просто, что меня не будет дома. — Она разревелась, но мне почему-то не было ее жалко, скорее наоборот. Пересилив себя, даже ободряюще похлопав ее по плечу, я заметил:
— Перестань реветь, а то вся слезами истечешь.
— Тоже выход из положения, — вздохнула Валерия. — Открыть на ночь газ у меня духу не хватит.
— С какой стати тебе газ открывать?
— Потому что именно я виновата в Иркиной смерти.
— Ты?
— Я его расстроила, вывела из равновесия. Когда я ушла, он, наверное, еще выпил, а потом сел на перила и свалился…
— Откуда ты знаешь, что он еще пил?
— Ирка прихватил с собой в комнату остатки сливовицы. Почти полбутылки. Мы вместе выпили по рюмке, а утром бутылка была пустая. До приезда следователя я заглянула в Иркину комнату. Бутылка стояла под столом, там не оставалось ни капельки.
Валерия достала платок и вытерла покрасневшие глаза. Я встал. Она мигом схватила меня за руку.
— Ты думаешь, Ирку кто-то убил, да, Гонза? Что это вовсе не несчастный случай?
— Я в несчастный случай не верю, — ответил я и, избегая ее заплаканных глаз, добавил: — Но был бы рад ошибиться.
11
Андреа лежала на кушетке в купальнике бикини, под головой две подушки, глаза скрыты солнечными
