— Одна ложь тянет за собой другую, — заметил Павел. — Хочешь, я повторю твои собственные слова?
— Пожалуйста, если надо.
— Ты сказал примерно так: у нас кончились сигареты, и Мирка пошла за ними в соседнюю комнату. А ты тем временем оделся и отправился в уборную. Мирка стала искать сигареты впотьмах, но найти не сумела, зажгла свет и увидела убитую Катаржину. Она стала кричать, подняла на ноги всю избу, и мы с Аленой сбежали вниз. В сенях мы встретили тебя, ты как раз возвращался с улицы. Потом к нам присоединился Борек, Зузана еще спала, остальные были уже на ногах и ворвались в Катину комнату. Все верно?
— Все до мелочей, — подтвердил я, не соображая, к чему он ведет.
— Все верно? — обратился Павел с тем же вопросом к Мирке.
— Насчет сигарет верно, про остальное не знаю, — ответила она.
— Чудесно! — Павел сделал небольшую паузу, потом показал на пачку в моих руках. — У вас не было сигарет. Еще минуту назад не было, Борек вам их предложил. А что это такое?
— «Липы», — сообщила Мирка. — Именно «Липы». По две кроны за пачку. Свободно продаются на всей территории Чехословакии.
— Значит, вы врали, так? — победоносно подвел итог Павел, а я испуганно посмотрел на Мирку.
— Где они у тебя были? — с трудом выдавил я.
— В кармане, — безмятежно сообщила Мирка. — В кармане джинсов. Я сначала искала их в столике, в рюкзаке, а потом уже зажгла свет. Даже не подумала, что они в брюках. Тогда на мне были рейтузы, а там даже окурок некуда сунуть. Пан комиссар может сам в этом убедиться. — Она сунула руку под подушку и бросила вздрогнувшему от неожиданности Павлу смятые рейтузы. — Не волнуйся, Гонзичек, — похлопала она меня по руке, — тут никакая ложь не пройдет, пан Мегрэ живо сообразит, что к чему. Он же сам меня послал одеться. Так что все просто. Он только что уточнил, что ушла я от тебя в одной комбинации, а перед тем, как поднять всех на ноги, даже не подумала принарядиться, что, разумеется, свидетельствует о моем дурном вкусе и плохом воспитании. Короче говоря, мой моральный уровень чрезвычайно низок, и Алена права, когда говорит, что я хорошенькая стерва.
— Ради Бога, перестаньте, — взмолилась Зузана. — Ну что вы…
— Минуточку! — прервал ее Борек. — Все эти догадки ни к чему не приведут, это точно. Убийца не признается. — Он взглянул на часы. — Скоро пять. Через час начнет рассветать. Как только погода улучшится — не будет же мести вечно, — сазу же отправимся в деревню и сообщим в полицию. Поедут три лучших лыжника, остальные подождут здесь. Предлагаю, чтобы вниз поехали Гонза, Алена и я. Теперь давайте разойдемся по комнатам и встретимся снова, скажем, в семь. Пусть убийца все как следует обдумает. Обдумает и учтет, что добровольное признание в любом случае смягчает вину. Кто «за»?
Павел, Алена и Зузана почти одновременно закивали. Я произнес:
— Очень удачное предложение.
— Одна только Мирка ничего не сказала, — заметил Павел и положил на лавку ее рейтузы, которые все еще держал в руке.
Мирка подняла на него глаза.
— Извини, совсем забыла, что я из вашей компании.
— Все равно большинство «за», — проговорила Алена и встала. Следом за нею Зузана.
— Большинство «за», — повторила Мирка и горько улыбнулась. — Я воздержалась. Но пока все не разошлись, могу я сказать пару слов?
— Лучше прибереги их для легавых, — отрезал Борек.
— Погоди, — вмешался я. — Что ты хочешь сказать, Мирка?
— Да так, ерунду. Предложение в самом деле удачное… — Она на секунду умолкла, потом отчетливо закончила фразу: — Для убийцы. Мы все знаем, что отсюда два шага до границы с Западной Германией.
— У тебя слишком буйная фантазия, — осклабился Борек, повернулся к Мирке спиной и окликнул Зузану: — Пошли?
— Если не ошибаюсь, шантажисты готовы на все ради денег, — повысив голос, продолжала Мирка. — Тот, кто шантажировал Катаржину, хотел кое-чего другого, но раз уж он ее прикончил, значит, на что-то рассчитывает. Например, попробовать удрать за границу, используя темноту и метель. Рискованно, конечно, но для хорошего лыжника и часа хватит, чтобы быть за границей. И с неплохим капитальцем в кармане. Марки, фунты, доллары — короче, твердая валюта. Катрин кое-что с собой привезла. Наверно, вполне достаточно. Рюкзак не выпускала из рук. Даже в автобусе его не оставляла.
— Верно, — подтвердил Павел. — В Гоницах брала его с собой в ресторан. Мы еще смеялись над ней.
— Еще бы! Перед Рождеством ей пришлось очистить свой тайник, чтобы туда случайно не заглянул один артист.
— Занимательная история, — сказала Алена. — Но есть у нее один недостаток: дело в том, что у Катаржины никогда не было ни долларов, ни марок. Одни только боны, которые твоему шантажисту за границей ни к чему.
— Ну, Аленка, — бросила ей свысока Мирка. — Ты только что сама говорила, что я знаю про Катаржину больше; чем все вы, вместе взятые. А теперь вдруг отказываешься это признать. С твоим-то образованием надо бы соображать получше.
Алена растерянно посмотрела на Павла, но Павел даже не заметил этого. Он стоял и удивленно разглядывал Мирку, которая встала, подошла к дверям и вызывающе прислонилась к ним, словно преграждая путь к отступлению.
Миркины слова бросили совершенно иной свет на убийство Катаржины, и я вдруг с ужасом осознал, что начинаю все понимать, что мне становится ясно, где познакомились Мирка и Катаржина, что общего было у таких несхожих девчонок, где был источник валютных поступлений Катаржины, что означали ее регулярные поездки «домой на уик-энд» и почему, а может, и куда она удрала из «Дельты» после встречи с подвыпившим немцем. Все это было невероятно, фантастично, непонятно и — вполне логично.
— Сколько у Кат было с собой валюты? — выдавил я. — И как, по-твоему, она ее достала?
— Сколько — трудно сказать. Но что не мелочь — это точно: у шантажистов запросы высокие. А как она ее достала? Не проще ли спросить того, кто ее шантажировал? Из-за кого Катрин поехала сюда против желания? Например, автора гениально придуманного плана разойтись по комнатам… у него-то информация гораздо точнее.
Она еще не закончила, как я уже стоял рядом с ней в полной готовности отразить любое нападение. Борек сжимал кулаки, Алена что-то слабо простонала, Павел точно прирос к полу, и тут вдруг раздался дрожащий, полный отчаяния голос Зузаны:
— Замолчи, Мирка, прошу тебя! Но Мирка только пожала плечами.
— Мне вовсе не хочется причинять тебе боль, Зузанка, очень не хочется. Но твои приятели заставили меня рассказать все, что я знаю про Катаржину. Так что не обижайся.
— Нет, — пролепетала Зузана, — я не обижаюсь… Но зачем ты врешь? Зачем?…
И тут же заговорил Борек:
— Ах ты, стерва! Ты мне за это заплатишь!..
Я смотрел на нее как на привидение. Она ошеломила меня, выбила из колеи, так что я на секунду совершенно растерялся и сумел только стиснуть кулаки, выразив злость, ненависть и бессилие.
Ах ты, стерва!
Думаю, не только я, но и все остальные подумали так же. Мы все смотрели на Мирку сверху вниз, все видели в ней девку, сучку, шалаву. Впрочем, она этого и не скрывала: в отличие от Катаржины она вызывающе подчеркивала самые вульгарные стороны своей профессии, начиная от жаргона и кончая откровенно манящими взглядами своих кошачьих глазищ, от грубоватой прямоты и нахальства до самой красивой груди, какую я когда-либо видел. То, что Катаржина сумела так долго и тщательно скрывать, было буднями Миркиной жизни, заметной частью ее существования, своего рода удостоверением личности.
Я раскусил ее в первое же мгновение и вместе с тем сообразил, что дело плохо, не зря она едет с
