поставить раскладушку.
Капитан подал мне руку.
— Переселяйтесь, пожалуйста, поручик Сохор проводит вас в «восемнадцатку», чтобы вы могли взять свои вещи. А пока — всего доброго.
Я подождал, пока они с Богачеком удалятся, а потом решительно обратился к дежурному:
— Беру сто второй с раскладушкой. Запишите, пожалуйста: Кабеш и Крамперова.
— К вашим услугам, пан доктор, — поклонился дежурный и услужливо подал мне ключ. — Сейчас пошлю туда горничную. Потерпите немного, четверть часа — и все будет готово.
«Стодвойка» располагалась на четвертом этаже, с той же стороны, что и наши прежние апартаменты, но была наполовину меньше и без балкона, а ванную заменял душ; однако, как с облегчением подумал я, стоить она мне будет раза в два дешевле.
Мы открыли чемоданы.
— Я все разложу сама, — сказала Мирка, — ты мне только будешь мешать.
— Ладно, — согласился я. — Пока приму душ.
Я как следует освежился и, вернувшись в комнату, словно ненароком бросил:
— Жаль, что здесь нет ванны, как внизу.
— Не говори мне про ванну, — чуть не заплакала Мирка.
— Не устраивай истерики, ты ведь даже не видела труп.
— Не видела. — Мирка захлопнула шкаф. — Но могу себе представить. — Если не забыл, что-то подобное я уже пережила
— Ну, конечно, я не такой забывчивый. Но сейчас все по-другому. Почти как в сказке. Она лежала в ванне, как Снегурочка в хрустальном гробу.
— Прекрати, — всхлипнула Мирка, — у меня и так нервы на пределе. Еще вчера я надеялась, что это будет самый чудесный отпуск в моей жизни, а теперь опасаюсь, что до конца дней своих не сумею даже улыбнуться.
— Да не расстраивайся так, — твердо заявил я. — Конечно, ты устала, разволновалась. Но ведь тебя все это мало касается. Алису Гайску ты почти не знала. Ну, перекинулись вы с нею парой слов в ресторане и кафе — вот и все. И, если не ошибаюсь, она тебе не слишком-то была по душе… А про что он тебя спрашивал? Я имею в виду капитана.
Она поглядела на меня, как приговоренная к смерти. Ее потухшие глаза наполнились тоской и болью.
— Толком и не поняла, — вздохнула она. — Разобрали с ним весь вчерашний вечер по косточкам. О чем говорили за столом, с кем я танцевала, с кем ходила к бару и. так далее.
— А что касается тебя?
— Что — меня?
— Ну, уточнял он, где была ты? Конкретно около полуночи. Об этом он наверняка спрашивал всех. Меня тоже. А я один из всей нашей компании сидел в кафе.
— Я сказала ему, что отправилась в туалет.
— Тебя кто-нибудь видел?
— Кто?
— Ну, не знаю… Хотя бы уборщица.
— Я не заметила.
— а куда ты пошла из туалета?
— На улицу.
— Через главный выход?
— Ну, конечно. Как же еще?
— Ну, скажем, через кафе. На террасу, как Баудыш с Кавалиром. Или же вокруг гаража, где дежурный нашел лестницу.
— Нет, я прошла главным выходом.
— Прямо из туалета? Мимо конторки?
Она кивнула. Коротко и безразлично.
— В кафе уже не возвращалась?
— Нет.
Я сел на застеленную раскладушку и сказал:
— Вот что, ложись-ка и хорошенько выспись! Как следует подумай, что говоришь! Пойми, твои показания будут проверять, сравнивать с другими, и если ты не возьмешь себя в руки, то поставишь себя под подозрение.
Она решительно завертела головой.
— Нет? Так послушай. Вчера около полуночи ты сказала, что искала меня в кафе. А когда не нашла и поняла, что я ушел с Алисой, отправилась на свежий воздух. Из кафе. И вдруг у тебя новая версия: ты допила водку, ушла в туалет, а оттуда сразу на воздух. Меня ты вдруг вычеркнула…
— Да нет же! — горько всхлипнула Мирка. — Не придирайся к словам, Гонза. Я высматривала тебя раньше… ну, еще когда сидела у стойки бара. Видела, как вы танцевали, а потом вдруг вас не стало. Ни на площадке, ни за столом. Я подумала, что вы куда-то ушли вместе, и отправилась за вами следом.
Я вытянулся на раскладушке, облегченно вздохнул и закрыл глаза. Все это глупости, зря я так переживаю, к счастью, нет никаких оснований подозревать Мирку. Ну, приревновала — вот и все. Она же знала Алису как облупленную и поэтому, как только сообразила, что мы скрылись, помчалась нас искать. Вышла на улицу и заметила, что в «девятнадцатке» горит свет Насчет Баудыша она знала, что он покинул кафе с каким-то мужчиной. Кто тогда мог быть наверху? Только Алиса и я.
Но тогда… На секунду я даже дышать перестал. У нее ведь лежал в сумочке ключ, она могла проверить свое подозрение. Отомкнуть «восемнадцатку», войти в прихожую, оттуда в ванную и…
Дальше рассуждать я не решился. Открыв глаза, поглядел на Мирку. Она сидела на краешке постели, локти на коленях, лицо в ладонях.
— А что ты делала на улице? — с трудом выговорил я.
— Ничего, — прошептала она. — Только прогулялась вдоль отеля к лесу и хотела через террасу вернуться в кафе.
— Хотела, но не вернулась. Почему? — Я встал с раскладушки, подошел к ней и взял за руку. — Да говори же. Мирка! Только правду. Слышишь? Правду!..
— Гонза, — она тяжело перевела дух, — а что ты хочешь от меня услышать?
— Правду, — повторил я, — Почему ты хотела вернуться в кафе через террасу, а вернулась главным входом? Почему поздно? Я смотрел на часы, Мирка. Ты была во дворе почти полчаса. В туалете ты могла задержаться на минуту, не больше, прогулка у отеля отняла минуты три А остальные двадцать пять минут? Что ты делала? Почему не пошла через террасу:
— Там были те двое, — прошептала Мирка. — Доктор Баудыш со своим зятем.
— Ясно. И что дальше?
— Они разговаривали. Я стояла у самой террасы и cлышала каждое слово.
— Так орали друг на друга?
— Нет. Они отошли к самым перилам, подальше от кафе. Я сначала решила, что Кавалир тоже любовник Алисы, потому что он требовал, чтобы доктор оставил ее в покое, а не то он ему набьет…
— … морду.
— Да, именно так он и сказал.
— А Баудыш?
— Пускай, мол, занимается своими делами. Что все это его не касается, а он собирается жениться на Алисе. И женится.
— А тот назвал Баудыша дураком и сказал, что он сам не знает, куда лезет. И если уж ему приспичило опозорить семью, пусть хотя бы не женится… — Она громко проглотила слюну и еле слышно произнесла: — Я все тебе расскажу, Гонза, только обещай, что не будешь сердиться.
— Обещаю, — заверил я.
