Однако это произведение не слишком меня удовлетворило: многовато в нем было неясностей. Собственно говоря, только первый столбик можно считать полным. И, пожалуй, второй, так как он непосредственно связан с первым. Там, где отношение к убитой неизвестно, трудно было угадать мотив убийства, а там, где мотив самый сильный, в третьем столбике стояли вопросительные знаки. Впрочем, все написанное в третьем столбике, кроме первой и последней строки, было только догадкой, хотя самые явные причины подержать Алису под водой имели как раз те трое, у кого в третьем столбике пришлось поставить вопросительный знак. И все же — как бы они могли добраться до запершейся Алисы? Каким путем? Раз в «девятнадцатке» торчал изнутри ключ, оставалась только «восемнадцатка». Или приставная лестница — но это какая-то чепуха! Я бросил взгляд на фасад отеля. Если не ошибаюсь, расстояние между балконами не больше метра. Даже меньше. А что стоит крепкому мужчине перемахнуть, пусть даже над самой террасой, такое расстояние?… Скажем, Петру Кавалиру? Еще вчера на пляже я разглядел, какой он рослый, атлетически сложенный. Времени, чтобы уточнить, где поместился Баудыш со своей любовницей, у него было достаточно, к когда около полуночи они не сумели решить дело полюбовно…
Приставная лестница? Чушь собачья! Головоломное, но вполне вероятное путешествие по балконам — вот ключ к тайне запертой комнаты, к разоблачению убийцы Алисы Гайской.
Я подозвал официанта и расплатился. На часах была половина четвертого. Как долго придется ждать, пока не наступит темнота? До десяти? До одиннадцати? Возможно, до полуночи. Но я все равно попытаюсь совершить путешествие по балконам.
14
Мирка сидела на постели и ревела. Она только что проснулась и встала, похоже, с левой ноги. По лицу текли крупные, как горошины, слезы, она вытирала их ладонью, но из глаз тут же катились новые и новые.
— Что с тобой? — испуганно спросил я.
Она коротко встряхнула рыжей головой и всхлипнула в ответ. Я сунул ей носовой платок.
— Вытри слезы и скажи, что случилось.
— Ничего, — выговорила она в перерыве между всхлипами, — Ничего не случилось.
— Если ничего не случилось, нечего и реветь, — рассудительно заметил я.
— Ага, — согласилась она, сунула босые ноги в атласные шлепанцы и подошла к окну.
— Это ты здорово придумал — уйти и оставить дверь незапертой.
— Что такое? — воскликнул я.
— Я говорю, что ты здорово придумал — уйти и оставить дверь незапертой, — слово в слово повторила она и добавила: — Как это у тебя водится. Только в этом гадюшнике не столько грабят, сколько убивают. Например, топят.
— Мирка, — успокаивающе сказал я, — не сердись. Мне даже в голову не пришло. что… Словом, я полный идиот.
— Я вовсе не сержусь. Гонза. а просто боюсь, понимаешь?
— Боишься?
Мирка пожала плечами и, уже полностью взяв себя в руки, заявила:
— Конечно, я трусиха, Гонза, но все это выше моих сил. Не думай, что я так уж дрожу за свою шкуру, от судьбы не уйдешь, и все-таки… — Она помолчала, развела руками. — Алиса ведь была моя ровесница…
«И не только ровесница», — подумал я. но не пикнул в ответ ни слова, только подошел к Мирке, обнял и зашептал в самое ухо:
— Не бойся, милая, я с тобой…
— Повтори еще раз, — попросила она.
— Не бойся, я с тобой, — улыбнулся я.
— Нет, — запротестовала она, — Ты пропустил одно слово.
— Милая, — сказал я. — Повторить еще?
— Еще миллион раз. Но как в первый раз.
— Постараюсь, — снова улыбнулся я. — Одевайся и пойдем поедим, ладно?
— Ладно… Только у меня нет аппетита.
— Вот это да'. Ты же ела… когда? Вчера в обед.
— Я сказала: нет аппетита, — уточнила она. — А голод… Немножко есть
— Раз немножко есть, значит, все в порядке. Аппетит приходит во время еды.
Больше ничего сказать я не успел. Зазвонил телефон. Я оторвался от Мирки и поднял трубку.
— Слушаю.
— Богачек, — раздался голос управляющего, — Как дела, приятель?
Не зря он звонит, подумалось мне. и я вежливо ответил:
— Спасибо, пан управляющий, все нормально. Что новенького?
— Звонил пан капитан. Велел передать всем, кого ночью допрашивали, чтобы завтра к девяти утра были на месте.
— Значит, в воскресенье?
— Да, — подтверди пан Богачек. — Безопасность работает так же, как и международные отели. И днем и ночью, и в будни и праздники. Значит, пан доктор, вас и барышню Мирку вычеркиваю. Жену я предупредил, пани Баудышову и пана Кавалира тоже, насчет персонала побеспокоится дежурный, вот только доктора Баудыша никак не могу найти. В номере его нет, обедать не приходил, даже не знаю…
Я, разумеется, тоже не знал.
— Если все же увидите его, — продолжал Богачек, — будьте так добры передать, что встречаемся завтра в девять. Снова в кафе.
— Обязательно.
— Тысяча благодарностей, — произнес управляющий, — у дежурного я оставил ему записку, так как уезжаю в Прагу.
— В Прагу? — удивился я.
— Небольшая деловая встреча в отеле «Ялта», — пояснил он, и мы дружески попрощались.
Тем временем Мирка успела умыться и теперь подводила глаза.
— Завтра с утра мы обязаны явиться в распоряжение органов безопасности, — сообщил я.
— Мы с тобой? — испугалась она и резко повернулась ко мне, держа в одной руке крохотную щеточку, а в другой — коробку с гримом.
— Нет, вся компания, те же, что были вчера. Скорее всего придется подписать протоколы показаний.
— Совсем не так представляла себе наш отпуск, — вздохнула Мирка. — И чего это нам с тобой такая невезуха?
— Судьба, — произнес я в ответ.
15
Вместо обеда мы решили пойти в кафе. Голод у Мирки прошел, а аппетит так и не появился. Естественно, я повел ее на террасу. Меня как магнитом тянуло туда. Я нарочно устроился спиной к пруду, чтобы держать в поле зрения фасад отеля и балконы.
— Где именно спорили Баудыш с Кавалиром? — спросил я у Мирки.
Она повела взглядом вокруг, чтобы сориентироваться, и ответила:
— У ограды возле лестницы.
— Бедняга доктор, — пожалел я. — Крепко ему досталось. Долго он мылся у пруда?
