Можно, конечно же, было сразу послать этого красавца на хер и идти ловить такси, только… Только как-то уж слишком быстро на меня вышли какие-то совершенно левые ребята. Я, конечно же, не рассчитывал, что этого не произойдет, но, все равно, события стали развиваться чересчур стремительно. В общем, возникли вопросы, их я и собрался задать.
— Как вообще обстановка? — непринужденно поинтересовался я, закуривая.
— Нормально, — ответил «Славик» и сглотнул, видно, тоже хотел курить. Достал платок и вытер лицо, хотя в машине было довольно прохладно. — Работаем, — паренек явно нервничал.
— Наши как?
— В порядке, — я посмотрел в зеркальце заднего вида. Хвоста, вроде, не было, не считая скромного темно-зеленого «Фиата» с затемненными стеклами. Он шел за нами от аэропорта.
— Арсеньич еще не на пенсии? — человек с этим отчеством действительно дослуживал последний год перед выходом на заслуженный отдых, только, не здесь, а в Кении.
— Работает, — не моргнув глазом, ответил он.
— Все еще садовник или дослужился до старшего?
— Садовник, — кратко ответил «Славик» и свернул не туда. Пересек улицу и остановился в тупике. «Фиат» тоже замер метрах в тридцати.
— Что случилось? — забеспокоился я.
— Что-то желудок прихватило, — пояснил он. — Откройте, пожалуйста, бардачок, там таблетки, — и расстегнул пиджак.
— Сейчас, — я протянул левую руку к бардачку и тут же коротко пробил с правой. Мой спутник дернулся и затих…
— Такие, вот, дела — резидент тяжко вздохнул и положил руки на стол. На его левой ладони ностальгически синел небольшой якорек.
Еще один моряк на суше. Капитан первого ранга, который вряд ли станет адмиралом. По отзывам тех, кому я доверяю, толковый профессионал и порядочный мужик. Несколько лет тому назад ему здорово не повезло в Штатах, с тех пор он просиживает штаны здесь, на задворках, в тишине и покое. Впрочем, покой уже закончился.
— Как это было?
— Его машину несильно стукнул микроавтобус. Водитель бросился к нему извиняться, Слава приоткрыл окошко, все больше ничего не помнит. Очнулся где-то через час, и сразу же отзвонился.
— Ладно, об этом потом. Расскажи об обстановке в целом.
— Как говаривал классик, пожар в публичном доме во время наводнения, — он опять вздохнул.
Мы сидели вдвоем в очень специальном кабинете, выше горла напичканном хитрой аппаратурой, начисто исключающей возможность прослушки и подглядки.
— А поконкретнее?
— Можно и так, — он извлек из кармана два пакетика и выложил передо мной на стол. — Любуйся.
— Ух, ты, — крохотные, явно не кустарного производства, чуда специальной техники: микрофон, передатчик и магнитофон, все в одном флаконе и в двух экземплярах.
— Вот этот, — он ткнул пальцем в один из них. — Я позавчера обнаружил в своей машине. А, вот, этот — в рабочем кабинете.
— Нехило. На кого грешишь?
— Как учили, на всех.
— А если серьезно?
— Даже сам не знаю, — он развел руками.
— Сколько штыков в твоей команде?
— Шесть, я седьмой.
— Давай-ка поподробнее, Боря.
— У двоих папы работают генералами, один, есть такой Костик, мутный паренек, занимается исключительно бизнесом.
— Убрал бы.
— Рад бы, — он поднял глаза к потолку, — не дают.
— Дальше.
— Еще двое — совсем зеленые, только после учебы. Стараются, конечно, только толку от них пока, ну, сам понимаешь.
— Доверенный, получается, Славик?
— Получается, — согласился он, — хотя ты в праве не доверять ни ему, ни…
— Не вставай в позу. Скажи лучше, ты адмирала Терехина помнишь?
— Андрея Степановича?
— Его самого.
— Спрашиваешь.
— Передает привет.
— Мерси.
— На здоровье. Кстати, как у вас, у водоплавающих называется адмиральская звезда?
— Муха.
— Велено передать, что если все пройдет, как надо, прилетит и сядет тебе на плечо.
— Иди ты!
— Уже в пути. Что творится в городе?
— Выражаясь суровым языком отчетов и сводок, обстановка в столице сложная и напряженная. Второй зам здешнего полицмейстера — из флотских, когда-то ходил ХО (ХО — Executive officer (англ.) — старший помощник командира). на эсминце. Лихой, говорят, был моряк, разбил ту миноноску при швартовке всмятку… Мы с ним, — скромно добавил он, — слегка сошлись на почве общего военно-морского прошлого. Встречаемся иногда, выпиваем.
— И?
— Здешняя столица по населению и площади меньше Мытищ. Такой тихий и сонный городок среди фиордов. Народец тоже не особо буйный. Преступного элемента с гулькин хрен и весь он насквозь «просвечен». Если что случается, раскрывают обычно сразу, по горячим следам. А тут…
— Что тут?
— За последние трое суток шесть трупов.
— Раскрыли?
— Хрен. Ни малейшей, понимаешь, зацепки. И, что интересно, все убитые — приезжие. Теперь еще и твой прибавился.
— Не думай обо мне плохо, — я встал и подошел к компьютеру. Настало время, как говаривал прежний гарант конституции, когда был в состоянии хоть что-то выговорить, как следует поработать с документами.
Подключил нужную программу, напечатал в поисковике «Назим Сулейманов» и нажал ENTER.
Так, так, что у нас здесь? Назим Сулейманов, 1959 года рождения, татарин из Узбекистана. Крупный светловолосый и, что интересно, светлоглазый человек на фото, больше похожий на скандинава, чем на азиата.
В восьмидесятом окончил факультет специальной разведки рязанского воздушно-десантного. Следующие два года провел в Афганистане. После этого отучился в нашей академии, далее — Ангола и Эфиопия. Недурно.
В девяносто втором присягнул на верность республике Узбекистан. В том же году в спешном порядке оттуда свалил, едва не угодив под трибунал за слишком творческое отношение к казенным сумам и тинам. Три года потом служил казахам, еще два — таджикам. До Туркмении наш интернациональный гвардеец так и не добрался.
Ушел в бизнес, по имеющимся данным, приторговывал оружием. В девяносто восьмом попытался закрепиться в России, не получилось. В том же году уехал в Европу, набрал команду и принялся
