выяснилось, последнему блюду в богатой на события жизни… Случилось все просто так, даже, можно сказать, буднично. Посетитель в углу закончил трапезу, выложил на стол пару банкнот по десять евро, встал и направился к выходу. Проходя мимо увлеченно питающегося Лечи, всадил пару пуль ему в спину, одну в голову и, как ни в чем не бывало, покинул кафе. Оседлал дожидавшийся его велосипед и укатил.
Охрана, как и положено ей, на произошедшее совсем не отреагировала, поскольку была поглощена трапезой и просмотром чемпионата Европы по борьбе на спортивном канале. То, что с постоянным посетителем произошло что-то нехорошее, заметил официант, он же владелец заведения. И дико заорал. Доку с Арзо выскочили из-за стола, подбежали поближе, обнаружили лежащего с пробитой головой хозяина и впали в ступор. Потом выпали из него и начали действовать, причем каждый по-своему. Арзо выскочил на улицу и принялся носиться туда-сюда, размахивая руками. Достал из-за пазухи ствол и начал зачем-то палить в воздух. Его напарника в это же самое время выворачивало наизнанку прямо на соседний столик, уж больно впечатляющим для его нежной психики оказалось увиденное: мозги хозяина на тарелке, смешанные с запеченными телячьими.
Минут через двадцать прибыли недовольные тем, что их выдернули из-за обеденного стола, жандармы. Походили, ковыряя в зубах, осмотрели место происшествия, а потом в лучших полицейских традициях, арестовали тех, кто не сбежал, то есть обоих чеченцев. Повязали и поволокли в околоток, снимать отпечатки пальцев и допрашивать через переводчика, когда подъедет. Остывающее тело чуть позже увезла труповозка.
Так бесславно погиб Леча Загаев, когда-то сам себя назначивший эмиром, но имя его навеки осталось в истории. Исключительно из-за того, что этот деятель постоянно брал на себя ответственность за все, происходящие в России гадости и пакости. Взорвали бомбу в метро, сошел с рельсов поезд, в конце концов, пропала с прилавков дешевая гречка, а он уже тут как тут, дескать, моя работа, страшитесь неверные, дальше будет еще ужаснее. Уверен, если бы тайфун Катрина после визита в Штаты ненадолго заглянул на Русь, он бы тоже записал это на свой счет. Собственная смерть стала чуть ли не единственным происшествием, которое он не смог добавить к своему «богатому» послужному списку. Ладно, хватит о нем, помер Леча и хрен с ним, тоже мне трагедия.
В полном соответствии с мусульманскими традициями, тело погибшего было предано земле до заката, буквально через несколько часов после смерти. Похороны почтила немногочисленная, осевшая поблизости родня и некоторые представители диаспоры, все как один, невысокого полета птицы. Еще раз напоминаю, сам покойный был, в общем-то, никем и звали его просто Леча. Единственным достаточно серьезным человеком, присутствовавшим на траурной церемонии, был некто Ахмед Тагиров, считавшийся до того, как покинуть родные места, далеко не последним полевым командиром в воинстве бригадного генерала Руслана Гайсумова. Покойный был мужем его единственной сестры. И хотя женился он на ней, прямо скажем, очень не по чину, но и такому жениху семейство Тагировых было радо: засидевшуюся до тридцати двух лет в девках Зарему отличало не только полное отсутствие хоть какой-либо красоты (девушка была кривобока, имела на глазу бельмо и при ходьбе прихрамывала на обе ножки), но и на редкость стервозный характер.
Покойного уложили и присыпали, прощание закончилось. Вдова направилась домой рыдать, остальные тоже начали разъезжаться. Ахмед загрузил тучное тело в длинный черный лимузин, четверо нукеров из личной охраны прыгнули в джип, колонна тронулась. Он нажал на кнопку, отгораживающее салон от переднего сиденья, стекло поднялось. Тагиров закурил и принялся мрачно смотреть в окно. Настроение было премерзкое, и вовсе не из-за смерти Лечи, на него как раз-то было глубоко плевать. Просто он никак не мог взять в толк, кому и почему, черт подери, понадобилось валить этого трепача и пустозвона. Происходило что-то странное и насквозь непонятное, а непоняток он с давних пор не переносил.
На выезде из городка джип и следовавший за ним лимузин обогнали двое жандармов на мотоциклах, проскочили мимо них, как стоячих, и унеслись дальше.
— Во менты летят, — негромко заметил шофер лимузина.
— Чтоб они поразбивались, козлы, — от всей души пожелал сидящий рядом личный телохранитель.
Так как один из них был чеченцем, а второй даргинцем, этот содержательный разговор происходил на ненавидимом обоими русском.
Идущий впереди джип вдруг начал притормаживать.
— Что такое? — удивился водитель, проехал еще немного и сам увидел, что такое происходит.
Два замерших у обочины полицейских мотоцикла и один блюститель порядка со светящимся в сумерках жезлом.
— Менты, не видишь, что ли? — вздохнул охранник.
— Интересно, где второй? — водитель нажал на тормоз, лимузин остановился.
— В кустах, где же еще, — догадался охранник. — Сидит и срет.
Стройный, подтянутый жандарм в ловко сидящей темной форме обошел джип, приблизился к лимузину и остановился к машине охраны спиной, лицом к переднему левому окошку. Требовательно постучал жезлом по стеклу. Водитель вздохнул и нажал на кнопку, стекло поползло вниз. Полицейский приложил руку в перчатке к шлему и что-то быстро проговорил.
— Че? — недоуменно спросил водитель и развел руками. — Я не понял.
Вместо ответа жандарм выстрелил с левой в грудь охраннику, потом в живот водителю, выстрелы прозвучали совсем негромко, достал из кармана небольшую, размером с сигаретную пачку, коробку, нажал на кнопку на панели и забросил в кабину. Еще раз откозырял, развернулся и пошел назад.
— Э, чего стоим? — Ахмед треснул кулаком в перегородку. — Поехали.
Ехать, впрочем, никуда не пришлось, все находящиеся в обоих авто уже приехали, просто еще об этом не догадались.
Сделав несколько шагов в сторону, жандарм вдруг рыбкой нырнул в придорожную канаву. В это же самое время из-за придорожных кустов громыхнуло, джип подпрыгнул. Прогремел взрыв, полетели в разные стороны осколки.
Перед тем, как сработало заброшенное в лимузин устройство и всех находящихся там разнесло в крупу, Ахмед, наконец, понял, кому было нужно убивать его шурина. Вернее, не кому, а зачем. Впрочем, легче от этого ему не стало.
Человек в полицейской форме выбрался из канавы и принялся отряхиваться.
— Вы где там, коллега?
— Здесь я, — второй ряженый показался из кустов. Взглядом творца осмотрел участок дороги и то, что осталось от двух автомобилей. — Хорошо, однако, горят — удовлетворенно молвил он, что интересно, опять по-русски.
— Не спорю, — отозвался его напарник и добавил: — Давай-ка валить отсюда.
Они оседлали своих стальных коней и укатили прочь, удачно разминувшись с нарядом самых настоящих полицейских. Их вызвал по телефону оказавшийся буквально через считанные минуты на месте происшествия водитель «Рено». Вызвал и дал по газам, потому что перед тем, как сесть за руль, немного переусердствовал в баре с коньяком.
То, что осталось от Ахмеда, экипажа джипа и еще двоих, хоронили в закрытых гробах, через четыре дня. На требования представителей диаспоры о выдаче тел в день смерти для совершения обряда согласно традициям ислама, последовал вежливый, но решительный ответ, что у полиции Франции тоже есть свои традиции и неплохо бы научиться их уважать. Или съехать в любую другую страну, где им «будут только рады».
Бригадный генерал и бывший министр ни от кого не зависимой Ичкерии, Руслан Гайсумов на похороны ехать не хотел и это очень мягко сказано. Страшно этого не желал, понимая, что как только покинет свой превращенный в неприступную крепость дом в горах, так сразу же станет мишенью. Но Тагиров, мало того, что принадлежал к его тейпу, так еще и являлся двоюродным братом. По законам шариата единственной уважительной причиной для неявки на похороны родственника может быть только смерть, а Руслан, как раз был жив и достаточно неплохо себя чувствовал. Хотя, сильно психовал и, если честно, изрядно боялся. Одно дело сражаться с неверными на своем уровне, то есть отдавать приказы и рассылать директивы, совершенно другое — подставляться самому. Делать это Руслану очень не хотелось. И, вообще, не всегда
