Профорг пожал Пашке руку, сказал всем «до свидания» и ушел.
— Ты что, герой, что ли?— спросил Пашку один «ходячий», когда за профоргом закрылась дверь.
Пашка некоторое время молчал.
— А вы разве ничего не слышали?— спросил он серьезно.— Должны же были по радио передавать.
— У нас наушники не работают.— Белобрысый щелкнул толстым пальцем по наушникам, висевшим у его изголовья.
Пашка еще немного помолчал. И ляпнул:
— Меня же на Луну запускали.
У всех вытянулись лица, белобрысый даже рот приоткрыл.
— Нет, серьезно?
— Конечно. Кха!— Пашка смотрел в потолок с таким видом, как будто он на спор на виду у всех проглотил топор и ждал, когда он переварится,— как будто он нисколько не сомневался в этом.
— Врешь ведь?— негромко сказал белобрысый.
— Не веришь, не верь,— сказал Пашка.— Какой мне смысл врать?
— Ну и как же ты?
— Долетел до половины, и горючего не хватило. Я прыгнул. И ногу вот сломал — неточно приземлился.
Первым очнулся человек с «самолетом».
— Вот это загнул! У меня ажник дыхание остановилось.
— Трепло,— сказал белобрысый разочарованно.— Я думал — правда.
— А как это ты на парашюте летел, если там воздуха нету?— спросил «ходячий».
— Затяжным.
— А кто это к тебе приходил сейчас?— спросил человек с «самолетом». — По-моему, я его где-то…
Тут в палату вошли старичок доктор с сестрами и с ними — молодая изящная женщина в брюках, маленькая, в громадном свитере — «странная и прекрасная».
Доктор подвел девушку к Пашке.
— Вот ваш герой. Прошу любить.
— Вы будете товарищ Колокольников?
— Я,— ответил Пашка и попытался привстать.
— Лежите, лежите, что вы!— воскликнула девушка, подходя к Пашкиной койке.— Я вот здесь присяду немножко. Можно?
— Боже мой!— сказал Пашка и опять попытался сдвинуться на койке.
Девушка села на краешек белой плоской койки.
— Я из городской молодежной газеты. Хочу поговорить с вами.
Белобрысый перестал хохотать, смотря то на Пашку, то на девушку.
— Это можно,— сказал Пашка и мельком глянул на белобрысого.
Тот начал теперь икать.
— Как вы себя чувствуете?— спросила девушка, раскладывая на коленях большой блокнот.
— Железно,— сказал Пашка.
Девушка улыбнулась, внимательно посмотрела на него. Пашка тоже улыбнулся и подмигнул ей. Девушка опустила глаза к блокноту.
— Для начала... такие... формальные вопросы: откуда родом, сколько лет, где учились...
— Значит, так...— начал Пашка, закуривая.— А потом я речь скажу. Ладно?
— Речь?
— Да.
— Ну... хорошо... Я могу потом записать. В другой раз.
— Значит, так: родом я из Суртайки — семьдесят пять километров отсюда. А вы сами откуда?
Девушка весело посмотрела на Пашку, на других больных; все, притихнув, смотрели на нее и на Пашку, слушали. Белобрысый икал.
— Я из Ленинграда. А что?
— Видите ли, в чем дело,— заговорил Пашка,— я вам могу сказать следующее...
Белобрысый неудержимо икал.
— Выпей воды!— обозлился Пашка.
— Я только что пил — не помогает,— сказал белобрысый, сконфузившись.
— Значит, так...— продолжал Пашка, затягиваясь папироской.— О чем мы с вами говорили?
— Где вы учились?
— Я волнуюсь,— сказал Пашка (ему не хотелось говорить, что он окончил только пять классов).— Мне трудно говорить.
— Вот уж никогда бы не думала!— воскликнула девушка.— Неужели вести горящую машину легче?
— Видите ли...— опять напыщенно заговорил Пашка, потом вдруг поманил к себе девушку и негромко, так, чтобы другие не слышали, доверчиво спросил: — Вообще-то, в чем дело? Вы только это не пишите. Я что, на самом деле подвиг совершил? Я боюсь, вы напишите, а мне стыдно будет потом перед людьми. «Вон,— скажут,— герой пошел!» Народ же знаете какой... Или — ничего, можно?
Девушка тоже засмеялась... А когда перестала смеяться, некоторое время с интересом смотрела на Пашку.
— Нет, это ничего, можно.
Пашка приободрился.
— Вы замужем?— спросил он.
Девушка растерялась.
— Нет... А, собственно, зачем вам это?
— Можно я вам письменно все опишу? А вы еще раз завтра придете, и я вам отдам. Я не могу, когда рядом икают.
— Что я, виноват, что ли?— сказал белобрысый и опять икнул.
Девушку Пашкино предложение поставило в тупик.
— Понимаете... я должна этот материал дать сегодня. А завтра я уезжаю. Просто не знаю, как нам быть. А вы коротко расскажите. Значит, вы из Суртайки. Так?
— Так.— Пашка скис.
— Вы, пожалуйста, не обижайтесь на меня, я ведь тоже на работе.
— Я понимаю.
— Где вы учились?
— В школе.
— Где, в Суртайке же?
— Так точно.
— Сколько классов кончили?
Пашка строго посмотрел на девушку.
— Пять. Не женатый. Не судился еще. Все?
— Что вас заставило броситься к горящей машине?
— Дурость.
Девушка посмотрела на Пашку.
— Конечно. Я же мог подорваться,— пояснил тот.
Девушка задумалась.
— Хорошо, я завтра приду к вам,— сказала она.— Только я не знаю... завтра приемный день?
— Приемный день в пятницу,— подсказал «ходячий».
— А мы сделаем!— напористо заговорил Пашка.— Тут доктор добрый такой старик, я его попрошу, он сделает. А? Скажем, что ты захворала, бюллетень выпишет.
— Приду.— Девушка улыбнулась.— Обязательно приду. Принести чего-нибудь?
