— Ну!.. Пропасть — это тоже суметь надо. Ну, будет. Дай с казаками-то поздороваюсь.
Фрол и Афонька ждали у порога. Афонька улыбался во все свои редкие зубы. Черные глазенки радостно блестели.
— Год нету, другой нету — поживи-ка так... Совсем от дому отбился.
— Будет тебе...
— Другие хошь к зиме приходют, а тут... Молилась уж, молила матушку пресвятую богородицу, чтоб целый пришел...
— Афонька, здорово, сынок. Иди ко мне,— позвал Степан, с легким усилием отстраняя Алену.— Иди скорей.
Афонька прыгнул к Степану на руки, но от поцелуев отклонился.
— Вот так!— похвалил Степан.— Так, казаче.— Посадил его на кровать. Поздоровался с братом за руку.— Ну, рассказывайте, какие дела. Кто первый? Афонька?
Афонька все улыбался.
— Ты, никак, разговаривать разучился. А?
— Пошто?— спросил Афонька.— Умею.
— Отвык. Скажи, сынок: ишшо бы два года шлялся там, так совсем бы забыли.
— Не-ет, Афонька меня не забудет. Мы друг дружку не забудем... Мы, скажи, матерю скорей забу...— Степан осекся, опасливо глянул на Алену.
Та с укоризной покачала головой:
— Э-ех!.. То-то и оно. Фрол засмеялся.
— Ну, пойду,— сказал он.— Завтра погутарим.
— Погодь!— остановил Степан.— Давайте пропустим со встречей-то. Я тут маленько запасся... Упрятал от своих. Ален, собери-ка на скорую руку.
— Где тут у тебя чего?
— Там... разберись сама. Садись, Фрол, рассказывай.
— Чего рассказывать-то?— Фрол сел на кровать.
— Корнея когда видал?
— Вчерась.
— Ну?
— Он хотел сам приехать... Приедет на днях. Велел сказать: как от его к тебе казак будет, чтоб сплыл ты с тем казаком ниже куда-нибудь для разговору. Не хочет, чтоб его на острове видали.
— Лиса хитрая. Ну, сплыву, сплыву... Как казаки там?
— Россказней про тебя!..
— Хошь уши затыкай,— вставила Алена.
— Ко мне собираются?
— Собираются. Много. Не знают только, что у тебя на уме.
— Не надо и знать пока.
— Правда, что ль, половина шаховых городов погромил?
— Маленько потрясли,— уклончиво ответил Степан.— А домовитые что?
— Молчат.
— От царя никого не было?
— Нет.
— Ну, садись. Садись, братуха!.. Вот и выпьем вместях — давно думал. Алена, как у тебя?
— Садитесь.— Счастливая Алена доставала из корзины, которую привезла с собой, домашнее печенье, яйца, варенец...— Хотела побольше взять, да этот Иван, как коршун, похватал как были...
— Молодец,— похвалил Степан.— Нечего там сидеть... у врагов.
— Какие ж там враги?— изумилась Алена. Фрол тоже с любопытством посмотрел на брата.
— Ну, будут враги: дело наживное. Ах, Афонька!.. Штуку-то я тебе какую привез! Ах, штука!..— Степан наклонился, достал из-под кровати городок, вырезанный из кости.— Царь-город. Во, брат, какие бывают! На, играй.
Алена оглядела избушку: должно быть, хотела знать, что же ей-то привез муженек, какие подарки.
Степан перехватил ее взгляд, засмеялся коротко.
— Потом, Алена. Подай нам сперва.
— Крестная у тебя?— спросил Фрол.
— Здесь. Ну?..
— С радостью нас,— сказала Алена, чокаясь с казаками золотой чарой.
В окна землянки слабо забрезжил свет. Степан осторожно высвободил руку, на которой лежала голова Алены, встал.
— Ты чего?— спросила Алена.— Ни свет ни заря...
— Спи...
— Господи... Хошь маленько-то побудь со мной.
— Побуду, побуду. Спи.
Степан надел шаровары, сапоги... Накинул кафтан и вышел из землянки.
Городок спал. Только часовые ходили вдоль засеки да чей-то одинокий костер сиротливо трепыхался у одной землянки.
Степан подошел к костру... Двое в дым пьяных казаков, обнявшись, беседовали:
— А ты мне ее покажь.
— Кого?
— Эту-то.
— А-а. Не, она для нас — тьфу!
— Кто?
— Эта-то, Манька-то.
— Какая Манька?
— Ну, эта-то!
— А-а! А мы ее обломаем...
— Кого?
— Ну, эту-то.
Степан постоял, послушал и пошел дальше.
Прекрасен был этот рассветный час золотого дня золотой осени.
Свежий ветерок чуть шевелил листья вербы и тальника. Покой, великий, желанный покой объял землю.
Степан вошел в землянку, где поселились Иван Черноярец со Стырем.
Иван легко отнял голову от кафтана, служившего ему подушкой. Спросил несколько встревожено:
— Что?
— Ничего, погутарить пришел.— Степан глянул на спящего Стыря, присел на лежак к Ивану.
— Сон чудной видал, Ваня: вроде мы с отцом торгуем у татарина коня игренева. Хороший конь!.. А татарин цену несусветную ломит. Мы с отцом и так и этак — ни в какую. Смотрю я на отца-то, а он мне мигает: «Прыгай-де на коня и скачи!» У меня душа заиграла... Я уж присматриваю, с какого боку ловчей прыгнуть. Хотел уж прыгнуть, да вспомнил: «А как же отец-то тут?» И проснулся.
— Было когда-нибудь так?
— С отцом — нет, с браткой Иваном было. Однова послал нас отец пару коней купить, мы их силком отбили, а деньги прогуляли. Отец выпорол нас, коней возвернул.
Ивану жалко, что недоспал. Зевнул.
— Ты чего, пришел сон рассказать?
Степан долго молчал, сосал трубку, думал о чем-то.
— Утро ясное,— сказал он вдруг.— Не в такое б утро помирать.
