Есть в этом доме водка?
– Есть? – спросил Серж хозяйку. При этом не скрыл снисходительной усмешки.
– Нет, – кратко сказала Кэт.
– Ну тогда виски, – сказал кандидат. – С содовой. – Он тоже пристроился играть «джентльмена», и Кэт, он видел, поняла это, а Серж не понимал пока, думал, что кандидат пыжится за ними и делает это плохо, поэтому он становился все более вежливым с Мишелем, все более ироничным и снисходительным.
– Как съездили? – спросила Кэт Сержа. Развернула цветную бумажку, взяла что-то в рот и стала жевать. И дальше она все время жевала, даже когда говорила. Жевала тоже медленно. – Интересно было?
– Было недурно.
– Кто был?
– Были Алка с Владиком, Радик… Еще двое, ты их не знаешь.
– Радик один был?
– Один. Было недурно. Погода несколько портила пейзаж…
– Почему Радик был один?
– Ты же знаешь Радика! Настроение – побыть одному. Вообще недурно было. – Говоря это, Серж налил в три хрустальные рюмки; себе и Кэт умело брызнул из сифона содовой, кандидату пододвинул сифон, чтобы тот сам разбавил себе, как найдет нужным. Кандидат принципиально не стал разбавлять.
Кэт чуть отпила и опять закурила. Серж выпил половину, закурил тоже и откинулся на спинку стула, и даже стул наклонил назад. Кандидат шарахнул всю рюмку и крякнул.
Кэт и Серж продолжали беседовать.
– Что делали? – спросила Кэт.
– Ну, сама знаешь… В пасмурную погоду дулись в преферанс. Кстати, – оживился Серж, – потом знаешь кто приехал? Сивый!
– Да?
– Подкатывает мотор, смотрим – вылезает Сивый. В пылище!.. Выволакивает из багажника ящик шампанского… «Закуска – ваша!» – орет.
– Сивый один был? – спросил кандидат.
На него удивленно посмотрели.
– Сивый был один, – сказал Серж, несколько озадаченный.
– Что это он? – удивился кандидат Мишель. – Сдурел, что ли, один ездит.
– Вы знаете Сивого? – заинтересовался Серж.
– Ну, мерин такой… сероватый, срыжа?.
– Не надо хамить, Мишель, – медленно, без всякой, впрочем, тревоги сказала Кэт.
Серж пристально посмотрел на Мишеля.
– Еще, что ли, врежем? – спросил Мишель. И взял бутылку с виски, взял другую рюмку, побольше, набухал полную. – Ну, со знакомством? – подержал рюмку, ожидая, не присоединятся ли к нему… К нему не присоединились, Мишель выпил один. – Кхух!.. – выдохнул он. – Обожаю виски. У вас «Кент»? Позвольте?..
Серж пододвинул ему пачку.
– Не фонтан сигареты, да? – сказал Мишель, неумело закуривая, – он не курил.
– У вас есть что-нибудь лучше? – спросил Серж.
– «Марлборо», дома оставил, – изо всех сил медленно и лениво сказал кандидат. Он тоже откинулся назад со стулом и стал рискованно покачиваться. – На электрооргане. Вышел уже и хватился: где же у меня «Марлборо»-то? Потом вспомнил: играл на электрооргане и там, наверно, оставил. Ну, думаю, у Кэт кто- нибудь будет, я стрельну. У вас есть электроорган? – спросил он Сержа.
– Нет, у меня есть балалайка.
– Фи-и… и вы на ней играете?
– Да, я на ней играю.
– И как на это смотрит Сивый?
– Сивый… Слушает и плачет.
– И Радик плачет? Что же вы такое играете, что они плачут?
– «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан».
– Прекрасная мелодия… Чего же тут плакать? Хотя… понятно: кадры. Вообще, как сейчас обстоят дела с кадрами? По-моему, неплохо? Как Сивый на этот счет думает?
Кэт перестала жевать и с интересом смотрела на Мишеля.
Серж в упор разглядывал сухопарого кандидата… Не знал, как все это понимать.
Кандидат катастрофически пьянел. Злое мстительное чувство ослабло, ему стало весело, просто смешно.
– Ну-с, как Сивый думает о проблеме кадров? – опять спросил он Сержа.
– Сивый? – переспросил Серж. И в голосе его зазвучала угрожающая нотка. – Сивый думает, что за…
– Серж! – сказала Кэт.
– А призы Сивый берет? – продолжал расспрашивать кандидат.
– Берет. Хотите, я вам покажу парочку его призов?
– А когда же он думает? – не унимался кандидат. – Во время рысистых испытаний?
Серж требовательно посмотрел на Кэт: он больше не мог терпеть.
– Мишель, не надо хамить, – нормально, не лениво, сказала Кэт.
– А кто хамит? – удивился Мишель. – Мы просто беседуем. Скажите, пожалуйста, много было народу?
Серж молчал.
– Вы не заметили, Вороной был там или нет? Кстати, как Сивый чувствует себя в самолете? Не ржет от удовольствия? А то я с Вороным летал однажды, он как заржет!..
– Ну, хватит, – решительно сказал Серж. И встал. – Сейчас ты у меня заржешь… – И схватил кандидата короткой сильной рукой и поволок к выходу.
– Серж, не очень там, – сказала Кэт.
Очки у кандидата слетели, хрустнули под ногами… Он хотел оглянуться на Кэт, но не успел – вылетел в коридор. За ним вышел Серж и ударил его в челюсть. Кандидат стукнулся головой об стенку, но – странно – не ощутил боли. Серж еще раз ударил его, на этот раз по зубам… И теперь больно не стало, только стало солоно во рту и тесно.
«Как же ты жесток!.. – с омерзением подумал беспомощный человек, смутно видя перед собой того, кто бил. – Как ты гадок».
– Еще? – спросил Серж.
– Давай, – сказал кандидат.
Еще некоторое время смутно маячила перед ним квадратная туша Сержа; потом она исчезла… Послышались удаляющиеся шаги.
– Привет Сивому! – сказал кандидат.
Шаги остановились… С полминуты, наверно, лестница молчала в пустоте, потом открылась дверь и закрылась; щелкнул замок.
Кандидат достал платок, вытер окровавленный рот и стал ощупью спускаться вниз по лестнице. Странное у него было чувство: и горько было, и гадко, и в то же время он с облегчением думал, что теперь не надо сюда приходить. То, что оставалось там, за спиной, – ласки Кэт, сегодняшнее унижение – это как больница, было опасно, был бред, а теперь – скорей отсюда и не оглядываться.
«О-о! – подумал о себе кандидат Михаил Александрович. – Ну как, Мишель?»
Жил человек…
Вот как бывает… Вчера видел человека, обедал с ним по соседству, потом курили в курилке… У него больное сердце, ему тоже не надо бы курить, но русский человек как-то странно воспринимает эти советы врачей насчет курева: слушает, соглашается, что – да, не надо бы… И спокойно курит. Мы про это курево много толкуем в курилке – иронизируем.
– Не пей, не кури, – насмешливо говорит какой-нибудь закоренелый язвенник, – а чего же тогда
