— Она сама говорила тебе об этом?
— Что? Вот это все? Рэнди, десять лет — большой срок. Я общался с ней три вечера, но начал узнавать только под конец. У нас нашлись общие знакомые. До этого я слышал о ней только от Макса и видел всего пару раз. Сопоставил факты и… В общем, я думаю никакой серьезной проблемы нет.
— Если за ней больше нет никого — тогда проблемы действительно нет. Ты хорошо поработал.
— И что дальше?
— Надо будет включить ее в действующую схему. Она смогла составить изрядную часть картинки, и это уже о многом говорит. Способная, красивая и напористая леди — она пригодится для многих вещей. Ты хорошо поработал, Алекс.
— Рад это слышать. Вчера она почти приперла меня к стенке со своими вопросами. Я еле съехал с темы.
— Можешь отослать ей часть материалов, касающихся реального положения планов. Чем она интересовалась?
— В основном нашим шумом с Innercycle и связью гейткипинга с планом.
— Можешь рассказать ей все, что считаешь нужным. Общие места. В остальное мы введем ее здесь, когда окончательно определимся с кругом ее задач.
— Да, кстати, Рэнди, кому принадлежала идея со списком?
— Янекову. Мы заменили ваши новые псевдонимы на старые клички времен «Тетрагона» и она клюнула на тебя.
— Что значит «мы заменили»?
— Мы послали ей настоящий список. Полный список группы нейтрализации «Анабазис», как штатных работников Холма, так и внешних сотрудников. Псевдонимы, конечно.
— Ребята, ну вы даете…
— Она зашла слишком далеко. Этот зуб уже было поздно лечить. Когда она получила список, у нее было только два варианта — либо она работает с нами в одной команде, либо ею занимается второй эшелон, ребята Соренсена. Она тебе… как это у вас называется? Бутылку ставить…
— Почему ты считаешь, что она согласится работать в системе?
— Если она откажется, то тогда действительно ребятам Клауса будет чем заняться.
— Рэнди?
— Да?
— Твой русский становится все лучше и лучше.
— Thanks, buddy.
— You are very welcome. В следующий раз, Рэнди, будьте добры информировать меня во всех деталях. See you.
— Sorry for the mess, Alex. See you. And… You've gotta give her an offer.
*** Архив Диспетчера
«Внешний сценарий»
«День X». Борьба с еретическими течениями и еретиками за «чистоту» веры (тесно переплетенная с борьбой за власть в структуре) — проблема, которую в большинстве случаев решали путем физического устранения. Костры инквизиции, исламский джихад, репрессии тридцать седьмого года. Реакция системы на переросших ее детей. Естественный процесс роста личности, осмысления недостатков системы, личные амбиции — все это приводит или к реформированию, или к разрушению системы. Это противоречие может быть сформулировано так:
Противоречие между традицией и личностью. Между личными выводами из личного опыта и тем, что проповедует традиция по этому поводу. Если взять частный случай — карьеру менеджера, то это может быть представлено следующим образом. Учебники и инструкции содержат набор ситуаций и стандартных решений этих ситуаций. Чем выше уровень управления, тем больше нестандартных ситуаций приходится решать менеджеру. На каком-то этапе учебники и инструкции становятся не нужны. Из читателя человек превращается в писателя. Сама действенность схем подвергается сомнению и появляется желание сделать что-либо свое.
Нейтрализация личного опыта происходит в ходе диалога «ученик — наставник» или «коллега — коллега», а также установлением правил, запрещающих чтение «вредной литературы» и общения с «плохими ребятами». Нейтрализация может колебаться в пределах от легких коррекций ошибок и непонимания до полного разрушения личности как таковой, если колебания, создаваемые ее действиями, переходят допустимые границы.
Проблема, которая отчасти может быть решена с помощью узкого круга людей, безоговорочно преданных делу, составляющих своеобразный «внутренний круг», функции которого сводятся к выявлению возможных источников колебаний и своевременного их пресечения.
ГЛАВА ВТОРАЯ
«Цель? Этих ребят надо было знать лично, чтобы понять полное отсутствие пафоса в их действиях. Они просто жили. Да, они делали нечто выходящее из ряда, но для них это было простой реализацией врожденного и приобретенного… Знаете, что я вам скажу… все эти надутые деятели, делающие из своих чувств товар и продающие любые подробности своей жизни тому, кто пожелает их купить, по сути мало чем отличаются от тех, кто потребляет их продукцию. Почему? Подумайте сами. Могу дать ключ. Основа движения в жизни большинства, которое мы видим, — талант и заурядное тщеславие. Плюс стремление к оправданию этого тщеславия. Они прошли через это, оставили позади, знаете — как самолет обгоняет звуковую волну. Им не нужна была суета, шум и повышенное внимание. Они просто жили — напролом, но оставаясь в конусе тишины, не оборачиваясь на прошлое и не питая напрасных иллюзий на будущее…»
Лето 1999 года. Киев
Обычно здесь жаркий август. В полупустых офисах и конторах тоскливо тянутся недели и неудачники обсуждают преимущества зимнего отпуска. Выходные не приносят облегчения. Гидропарк и Труханов остров заполняют толпы в плавках и купальниках, пиво и кола уходят в глотки, а дым шашлыков смешивается с тяжелеющей жарой. Вечером люди спасаются в парках и аллеях Крещатика, у фонтанов на Рулетке и в маленьких дешевых кафе, которых изрядно прибавилось за последние несколько лет.
По воскресеньям он часто бывал там — на кольце или около фонтанов. Он пил пиво и чувствовал, как перегородка между полушариями становится тоньше. Зеркала. Левое и правое. Бесконечность, рожденная двумя зеркалами. Бесконечность диалога с самим собой. Работа мозга. Зеркала мутнели, покрываясь тонкой пленкой трещин. Потом они разлетались тысячами брызг, и бесконечность отражений пропадала.
Он безучастно смотрел на проходивших мимо. Иногда он поднимал голову, чтобы взглянуть на башню, и сравнивал время с цифрой температуры. Цифры, казалось, жили в башне и показывались одна за другой на багровой плоскости, как волны прибоя. Рукотворное время, напоминающее о том, сколько тебе осталось. Маятник жизни для бегущих по улицам. Он опускал голову и смотрел на людей. Разговоры, жесты, деньги. Динамический обмен данными.
В четверг позвонил Огороднийчук и попросил о встрече. Он звонил только тогда, когда ему было что-то нужно. Они не виделись пару лет, но говорили так, как будто вчера сидели за столом и расстались
