собой легкое покашливание, обернулся. Возле кучи порожних ящиков и бочек в пальто с поднятым воротником стоял Свеча. Небрежным кивком он пригласил старателя следовать за ним, и они молча двинулись по неширокой улочке поселка. Только возле гостиницы Свеча спросил:
— Предупредил одессита?
— Да, будет в полдень.
— Ну, тогда уговори шофера подбросить нас до районного центра, — кивнул Свеча на стоявшую неподалеку «Победу». — Меня подберешь возле почты.
Шофер дремал, напялив кепку на глаза.
— До райцентра? — лениво переспросил он Павла. — А денег у тебя хватит?
— Хватит. На почте меня товарищ дожидается, он подсобит.
Двести рублей, меньше не могу.
— Сто… Сто хватит.
— Вон, быка видишь? Вот и нанимай его за сто рублей.
— Сто пятьдесят, — не сдавался Павел.
— Двести.
Они еще беззлобно поспорили, поторговались, и шофер согласился на сто пятьдесят.
У почты в «Победу» подсел Свеча, и машина быстро побежала по извилистой, хорошо укатанной дороге.
Когда поднялись на перевал, где стоял передвижной домик дорожников, Свеча тронул за плечо шофера:
— Постой-ка. Надо бы к другу заглянуть. Дорожным мастером работает. А ты как? Сонной, может, останешься? Потом доберемся…
Павел растерялся:
— Не знаю, мне все равно.
Ну, тогда заглянем, навестим мужика.
Шофер запротестовал:
— Брали машину до райцентра…
— Ладно, не горюй! За сколько сговорились-то? Сто пятьдесят? Отдай ему деньги, потом сочтемся.
Проводив взглядом скрывшуюся за поворотом «Победу», они двинулись следом за ней, но через полчаса пути свернули на узенькую тропочку, убегавшую в широкий распадок.
Наконец пришли на место.
— Стой здесь и жди этого Жору, — приказал Огаркин. — Я поднимусь повыше, вон к тем кустам. Пошлешь его туда. В случае чего, свистни в эту дудку кедровкой. Дуй просто, там все устроено…
В полдень со стороны автомобильной трассы показалась худощавая фигура Жоры из Одессы.
Увидев его узкие клетчатые брюки, рубашку навыпуск с разрезами по бокам и остроносые ботинки на толстом белом каучуке, Павел не сдержал улыбки.
— Почтение, мальчик! — поздоровался Жора и взмахнул желтым чемоданчиком. — А где же ваш папа?
Павел указал ему на то место, где находился Свеча,
— О! Все понятно.
Жора тряхнул длинными волосами и, широко расставляя тонкие ноги, стал карабкаться дальше.
Огаркина он встретил так же весело:
— Вот и папа! Имею честь передать привет от сына, Он истосковался в одиночестве.
Поставил на землю желтый чемодан и, нисколько не смущаясь угрюмым видом Огаркина, продолжал в том же духе:
— Если будем знакомиться, то я — Жора. Вот мой паспорт, любуйтесь! Лучшая поликлиника на Приморском бульваре. Дантист… — И, растянув тонкие губы в улыбке, блеснул золотыми коронками. — С кем имею честь?
— Ладно, это нам не нужно, — сказал в ответ Огаркин. — У тебя есть деньги, у нас — товар.
— О, люблю деловых людей!
Жора запустил в чемодан руку с черным перстнем на мизинце, звонко щелкнул пальцем по бутылке с коньяком:
— Выдержанный! Высший сорт.
Наметанный глаз Огаркина успел заметить в чемоданчике толстые пачки сторублевых купюр.
Оба выпили из маленьких золоченых бокальчиков. Помолчали.
Первым на этот раз заговорил Огаркин:
— Вот что. Товар у нас есть, много товара. Только, цена нужна подходящая.
— Жора знает за цену! Вот, — одессит начертил на земле какую-то цифру, — за грамм.
Огаркин рукой зачеркнул эту цифру и написал другую,
Жора замахал руками:
— Если я так заплачу, что мне с этого будет?
И написал опять старую цифру.
Так и спорили они, стоя на корточках — худенький, похожий на пестрого попугая Жора и верзила Огаркин.
— Ты «постой, не тарахти, — убеждал Жору Овеча. — Тебе и сказать-то ничего не успеешь…
— Какой бы я был одессит, если бы не мог говорить? Надо всегда иметь в запасе пару готовых фраз!
— Ладно, пес с тобой. Вот последняя цена.
И Огаркин нацарапал ногтем новую цифру.
— Что-о? — возмутился Жора. — Если вам нужна моя жизнь, вы можете ее получить. Но денег вы не получите, потому что дураков в Одессе нет. Не хочу через вашу глупость оставаться голым! Я тоже желаю заработать пару пустяков!..
Жора сыпал словами, а Огаркин упрямо чертил на земле одну и ту же цифру. Наконец одесситу наскучил спор, он махнул рукой и, согласившись на предложенную цену, полез за деньгами. Огаркин достал из сапога маленькую тряпицу, протянул:
— Здесь шестьсот грамм, остальное принесу в гостиницу завтра.
Жора мгновенно вскочил на ноги.
— Хо-хо! Есть с чего посмеяться! Отнесите эти граммы в кассу, а мне отдайте четыре килограмма. Берите деньги, давайте товар!
— Больше с собой нет. Остальное получишь завтра. Завтра возьму и деньги.
Вежливого чистюлю Жору будто прорвало. Не скупясь на выражения, он помянул всех святых, поклялся зачем-то Дерибасовской улицей, защелкнул чемоданчик, и вскоре его щуплая фигура запрыгала по распадку.
Подошел Павел.
— Не сговорились?
— Маху я дал, паря. Деловой хлопец попался, твоя правда!
Они спустились к дороге. Жоры нигде не было видно. Глядя на пылившую вдали грузовую машину, Огаркин не то себе, не то Павлу сказал:
— Прошвырнулся я. Дура!..
На другой день Павел неожиданно появился на квартире Свечи.
— Ты что… спятил? — зашипел Николай, выталкивая Павла во двор. — Забыл, что я тебе толковал? Провалить хочешь. Продался, падла!..
— Несчастье… несчастье, — зашептал Павел. — Скорее надо!
— Жди на повороте у старого гаража! Да не оглядывайся, суслик.
Павел дошел до покосившегося барака с забитыми окнами, некогда служившего гаражом, и присел в стороне на старую автомобильную раму. Вскоре показалась раскачивающаяся фигура Огаркина,
— Ну… ты что? Проклятый фраер… Как смел?!
— Авария… Машина перевернулась, а в ней — Жора…
