Общество любителей Агаты Кристи. Живой дневник

видел слонов. Теперь остались только слоны.

…После столовки к треску суставов в машине добавляется мучительный зубной высвист. Но это уже не важно, поскольку машина въезжает в пропыленный Сиануквиль, город с широкими улицами и ленивым, судя по гамакам, населением. За ближайшей кочкой я вижу море. Волны частые и мелкие, отчего море имеет желтоватый, как и всё здесь, оттенок.

Джигит высаживает меня на пляже и уезжает. Конец пути, приехали. Я бросаю вещи, вхожу в воду. Она теплая, почти горячая. Оглядываюсь. Слева в кустах деревянное бунгало, мое жилище на ближайшее время. Справа на горизонте тянется длинная песчаная коса, утыканная силуэтами деревьев. Пейзаж спокойный, как старый гобелен. Никакого агрессивного дизайна природы, как в Таиланде. Сплошная элегия.

«…вот и все, и дорога та-та-та выходит к воде…» – начинает бубнить по привычке внутренний голос. «…вот и все…»

Я давно заметил, что, когда хочешь сменить очки, сначала снимаешь старые и становишься совсем незрячим, а потом ищешь новые. Безрезультатно, само собой. Странная закономерность, да? Бунгало, куда я вселился, стоит на верхушке холма. До пляжа двести бетонных ступеней, дом двухэтажный. Я живу на верхней площадке, с телевизором, верандой и «умопомрачительными закатами». Так говорится на рекламном щите у обочины. Еще рекламный щит обещает Интернет, обеды, вечерний бар и круизы по Вьетнаму. Но хозяйка, строгая девушка, на все отвечает отрицательно. «Нет, пока нету». Еще вопрос – и она заплачет.

«Ничего страшного! – пытаюсь успокоить. – Просто так спросил, правда!»

Она уходит в дом, слышны голоса. Объект ее упреков лежит в гамаке, скорее всего, это муж, ленивый кхмер-южанин. Они тихо ругаются. Я возвращаюсь к себе на горку, ну их. У меня и так подобралась хорошая компания. Сейчас, когда я сочиняю эти строки – вечером на веранде, так и не дождавшись «умопомрачительного заката», кстати, – уже минут десять как изпод стрехи выполз Игорь, крупная ящерица размером с руку. Скоро приковыляет Алик, он же Птичий грипп, куренок – поклевать с пола. У него дохлое, с кулачок, тельце. И непомерно большие, страусиные ноги. Они смешно разъезжаются на кафеле, когда он нервничает. Третий дружок – паук Гриша. Этот тип обычно висит в спальне, на москитной сетке. С Игорем они представляют типичных созерцателей. Еще есть неизвестные мне существа, раз в час они затевают страшную беготню на крыше. Словно там собрались сто футболистов и гоняют много мячей сразу. Кстати, объедки папайи (которую хорошо съесть после трубочки-другой), забытые на кухне, утром бесследно исчезают. Боюсь даже предположить, чьих рук (ног, клювов) это дело.

Да, есть еще древоточцы. Невидимые, по ночам они громко хрустят обшивкой. Так, словно сто тысяч пионеров собрались вокруг сарайки и скребут по обшивке ногтями.

Надеюсь, я уеду раньше, чем она рухнет.

И все же Интернет я нашел. Не в городе, куда со своим ноутбуком ехать не с руки, а совсем рядом. Под боком. На пляже. Это был огромный и белый, как сахар, отель. Обычная, класса «люкс», гостиница на две-три сотни номеров. С полчищами официантов, уборщиков, которые здороваются с тобой как попки. И лежбищем постояльцев предпенсионного возраста.

Таких отелей по мировым курортам много. Все они, на Маврикии или в Тунисе, Турции, предлагают одно и то же: чистоту, тишину, адаптированную кухню, хорошую винную карту, безопасные экскурсии, фитнес и т. д.

То есть все, кроме страны, в которой ты очутился.

За что, собственно, их любит буржуазная часть человечества и моя буржуазная часть меня тоже.

Проблема Интернета в таких отелях решается просто, беспроводная сеть есть везде. Правда, некоторые отели предлагают покупать карточки. Но мне почемуто казалось, что камбоджийский отель раскидает сеть по территории абсолютно бесплатно. Вчера, сообразив все это, я дописал заметку – и сделал так. Я немного привенгерился, как говорил в таких случаях герой Малькольма Брэдбери, – то есть поменял шорты на брюки, а майку на рубашку, – взял компьютер, спустился на пляж, снял тапки, закатал брюки, прошел по воде на территорию гостиницы, раскатал брюки, надел тапки, поздоровался с охранником, пересек газон, зашел в корпус, нашел бар, устроился за стойкой, заказал выпить – и открыл компьютер.

Как я и предполагал, сеть была, и она была незащищенной.

…По пути обратно долго стоял и слушал, как в темноте пустой набережной звенят от ветра пустые флагштоки. Если приложить к ним ухо, кажется, что попал внутрь колокола. Что ты и есть колокол. А дальше произошла совсем невероятная история. Дело в том, что недавно друзья подарили мне пачку фильмов Антониони. И перед отъездом я «согнал» их в компьютер, на всякий случай. В тот вечер, после флагштоков, я решил наконец пересмотреть эти фильмы. Начал с «Затмения», уж не знаю почему. И сразу попал на сцену, ту самую – где Моника Витти слушает ночные флагштоки. Просто стоит и слушает, ночью в городе. Забыв обо всем на свете.

Я смотрел этот фильм сто лет назад, студентом. Но где-то там, на пластинке, где все записывается и ничего не пропадает, флагштоки сохранились. Просто нужно было, чтобы прошли эти самые сто лет. Чтобы мне на 37-летие подарили «Затмение». Чтобы я случайно взял фильм с собой.

Может быть, ради рифмы и стоит ехать в такую даль, не знаю.

В Москве. Кстати, только дома я понял, что «звучащие» флагштоки – это, по сути, те же буддийские колокола и колокольчики, которые во множестве висят подле храмов или рядом со священными пещерами. Четвертый день на море. Сиануквиль – Бокор Роскошный комплекс для колониальной администрации закончили в 1925 году. Дорогу наверх прокладывали через малярийные леса. За девять месяцев от болезни погибли тысячи местных рабочих, то есть зона отдыха строилась буквально на костях.

Первых русских я встретил утром на побережье. Это были две бледные красотки с опереточными именами Алла и Полина. Юристы из Питера. Одна говорила «спасибочки», другая – «моречко», так я и различал их.

«Пойдемте на моречко!» Ага, это Полина.

«Ой, спасибочки» – Алла.

На пляже, где они загорали валетом, я услышал их русскую речь. Но даже если бы они были немыми, я все равно бы не ошибся. Поскольку белесые телеса русских женщин не спутаешь.

Так или иначе, я благодарен этим девушкам, да. Потому что впервые за две недели смог поболтать по-русски. Кстати, они оказались не такими уж простушками. А довольно отчаянными авантюристками. Им, видите ли, не понравилось в Паттайе (что может понравиться в Паттайе?). И они рванули автобусом сюда, в Камбоджу. Само по себе предприятие для отпускных клерков сомнительное, одна дорога съедает часов двенадцать. Плюс мифы, что в стране исчезают люди (кто здесь не по своей воле исчез?).

После утренних купаний и завтрака – банановыми блинками и кокосовыми оладуйками – я пошел на горку сочинять новую порцию «Дневника Камбоджи». Впереди, раскачивая маленькими бедрами, поднималась местная девушка. В руках у нее был большой поднос с фруктами, чайник. Лестница упиралась в мою сарайку, других тут не было. И я вообразил, что это несут комплименты от хозяев (ведь я занимал самую роскошную сарайку!).

Но я ошибся.

За моим бунгало стояло миниатюрное капище, розовый игрушечный домик. Будде, статуэтка которого жила в домике, и предназначались бананы.

Это с ним она разговаривала, его украшала.

…После обеда поехали в город Кампот, двести километров на восток вдоль