Глава 4
Болгарский атташе
Жалок тот, у кого мало желаний и много страхов, а ведь такова учесть монархов.
(Пицунда. Март 1947 г.)
Март в Пицунде — это далеко не то же самое, что март в Инсбруке. Это практически уже апрель, а при благоприятном стечении обстоятельств — так и май. Молодая зелень заполоняет склоны гор, и только на вершинах после ночи остается белый слой инея. Но и он к полудню исчезает. Если вы купались на Балтике, то здесь вы можете купаться хоть круглый год, хоть на Рождество, вода здесь никогда не будет +7. Вода здесь всегда остается +15 и выше. По местной легенде этот край Создатель приберег для себя, но вынужден был уступить его жителям этих мест, опоздавшим к раздаче. Причина, по которой это случилось, была в фантастическом гостеприимстве этого народа. Хозяин не мог оставить гостя одного, потому и опоздал на пир к Создателю. Но гостя, который сейчас стоял на балконе и щурился на солнце через пенсне, местный народ ненавидел. Прежде чем стать вторым человеком в большой стране, Лаврентий Берия должен был стать первым в маленькой. И стал. Абхазия была залита кровью сторонников Нестора Лакобы — регионального лидера, которого абхазы боготворили. Берия знал это. Но именно поэтому он оборудовал свою резиденцию здесь, в Пицунде, чтобы лично контролировать, не готова ли Абхазия взорваться. Войсками НКВД командовал Абакумов, но у Берии были собственные войска, подчиненные лично ему, есть еще части, задействованные в урановом проекте, есть, наконец, немецкая атомная бомба и доверие лично Сталина, переживавшего далеко не самые лучшие времена. Здоровье вождя пошатнулось еще в прошлом году, когда он впервые серьезно слег. 3 месяца всеми делами руководил Поскребышев. Поскребышев — это ничего, это, по крайней мере, умный мужик, способный анализировать. Он не станет защищать Сталина вопреки здравому смыслу, как это сделают Власик и Абакумов. Вот это настоящие шакалы в охвостье тигра. Без Сталина они — нули, ничтожества, но именно поэтому они будут биться за него насмерть. Что можно ждать от Жукова? Он ненавидит хозяина, это факт, но амбициозен и захочет стать новым Наполеоном. Армия против МГБ? Мускулы против мозга… Маленков, Молотов, Каганович — наши. Хрущев — и нашим и вашим, проститутка. Нужны силы против Жукова и Абакумова. Он бы даже не возражал против амнистии всем «власовцам», лишь бы они выступили на стороне заговорщиков организованной силой. Судоплатов со своим отделом «Ф» роет землю, но очень уж тонкая у них работа, чтобы торопить и додавливать. Нужны немецкие летающие тарелки, нужны их индийские диковины. Архив Анненербе, вывезенный почти полностью в Москву, так и остался лежать мертвым грузом. Не хватало ключевых блоков, придающих смысл всей этой груде бумаг. А их-то немцы успели эвакуировать. Знали ведь что вывозить! Это же может быть и совсем небольшой чемоданчик с кодами, папка, лист бумаги, наконец. Но без него эти тонны макулатуры — ничто. Берия чувствовал себя обманутым. Эсэсовцы обошли его. Он, казалось, выхватил из-под носа у англо- американцев «джэкпот», а воспользоваться им не может. Получается, все секреты оккультных знаний ему просто аккуратно передали на хранение. Гениально! Он их не уничтожит, но и воспользоваться ими он тоже не сможет. Ладно, не беда. Уберем этого старого павиана, привлечем специалистов, может, даже немцев — они разберутся.
Сейчас становилось окончательно ясно, что победа в войне не полная, что плодами ее, столь явными и очевидными поначалу, воспользоваться все труднее и труднее. Ситуация в Европе конца 40-х годов все более напоминает битву при Бородине. Одержана убедительная формальная победа, захвачена столица врага, обозы ломятся от трофеев, но удержать эту победу невозможно, и вот одна подвода уходит под лед Семлевского озера,[16] другая валится с настила переправы на Березине, третья… По сути, единственное, что можно считать серьезной военной добычей — это немецкий станочный парк и технологии, логично вытекающие из его использования. Но станки по большому счету это куча побитого железа не первой свежести, и через года 2–3 он и вовсе морально устареет… При этом потери зашкаливают, а еще надо удерживать огромные пространства, это снова потери. Война — это убитые, раненые, пленные с обеих сторон! И нанесение максимальных потерь в битве — форма победы. Он готов отступить, чтобы сохранить армию. Бессмысленно держать плацдарм в Германии, далеко, неудобно и за спиной — выжженная земля. Ну, точно как у Наполеона в 1812 году! Но Сталин и слышать об этом не хочет! Он — победитель теперь! Он же мнит себя Петром Великим и Иваном Грозным в одном лице, особенно после победы над Японией. Как же! Дайте дитяти потешиться!
Этих слов никто не слышал, это были мысли, а не слова. Так что капитан-лейтенант, появившийся на балконе, не мог ничего подобного слышать. Как и положено, по форме он, нижестоящий, докладывал вышестоящему о прибытии и о готовности выполнить любое задание Партии.
— Скажите, Леонид, — прервал его Берия — Вы ведь преданы делу партии, не так ли?
— Безусловно, Лаврентий Павлович, вся моя жизнь без остатка будет отдана великому делу Ленина — Сталина!
Берия улыбнулся.
— Леонид, я вам сейчас задам один вопрос, пусть он не покажется вам странным.
— Да, Лаврентий Павлович!
— Вот вы говорите Ленина — Сталина, все верно, но ведь Ленин — это одно, — он сделал жест рукой в одну сторону — а Сталин — это другое. Так за кого вы, за Лэнина или за Сталина?
— Сталин — это Ленин сегодня!
— Безусловно, Леонид, безусловно… Но вот товарищ Ленин, он создал нашу Партию, он умер, его сердце покоится на Красной площади в мавзолее, товарищ Сталин, дай бог ему жить еще сто лет, но ведь и он тоже… Ну мы же с вами чекисты… Представим себе, чисто умозрительно, что враги убили товарища Сталина… Это огромная потеря, и мы, конечно же, должны выяснить, как такое могли наши товарищи допустить, но мы же не можем позволить предаться скорби и прервать нашу борьбу. Вы чье дело будете продолжать?
— Дело партии Ленина — Сталина… — как-то растерянно произнес капитан-лейтенант.
— Вот! Леонид, спасибо вам большое, я именно это хотел от вас услышать! Партия — вот главное! Партия — не вожди. Вожди приходят и уходят, а Партия будет жить вечно, ибо вечно стремление человечества к добру и справедливости! Извините, что я отнял у вас время, но мне хотелось посмотреть на вас. Все-таки вы отбываете с более чем ответственной миссией.
— Да, товарищ Судоплатов меня очень подробно проинструктировал.
— Это хорошо, Леонид. — Моряк боковым зрением заметил официанта, который держал поднос, покрытый элегантно-небрежно брошенной белоснежной салфеткой, на которой пенились два запотевших бокала шампанского. — Леонид… У вас имя, как у спартанского царя… Ха-ха-ха…
— Да, товарищ Берия…
— Он был сильным и мужественным человеком. Выпьем за силу духа, за мужество, за смекалку — они вам очень понадобятся. Вы же русский человек!
— Советский…
— А-а-х! — по-кавказски выдохнул Берия, это можно перевести как «не болтай чепухи!». — Что такое са-а-вэцкый без русского! Там, куда вы отправляетесь, нет почти ничего са-авэцкого, а вот о том, что вы — русский, забывать нельзя. Удачи вам!
Они чокнулись.
— Слава Росии! — почти выкрикнул Берия.
Леонид кивнул и поднял бокал. Он не сообразил, что это не тост, а приветствие, а возбуждение списал на кавказский темперамент визави. Берия улыбнулся его смущению.
— Да, — продолжал рассуждать Берия, — русский народ, я сейчас говорю о триэином русском народе, великороссах, малороссах и белорусах — это народ-труженик, это народ-победитель! Это знаменосцы европейской цивилизации. Русский рабочий и крэстьянин показали другим народам путь в коммунизм, впэрвые воплотили великую мечту.