Необыкновенный психолог. Очень талантлив. Хочешь скажу и принесут пару книг?
— Да.
— Как грустно звучит твое да. Глубокий минор.
— Я пессимистка.
— Пора учить Козлова наизусть. А ты что читаешь все время, записи имею в виду?
— Дань Шеня.
— Зачем российскому человеку китайская философия? А? На хрена козе баян? Карма, сансара, сахасрара, нирвана, махаяна… тьфу. Зачем? Свихнулись все на восточной почве. Мода.
— Нет, почему, при чем здесь…
— При том. Мода. Медитация. Эзотерика. Буддизм. Как ни попадется дивное говно — непременно духовной практикой занимается и Рерихов под подушкой держит. Полное собрание. Послушаешь, ну такие все… продвинутые, ах, боже мой! Задвинутые! С немытыми жопами и сальными волосами, а дома и вовсе грязь непролазная.
Арина поняла, что обнаружила у неуязвимой директрисы пунктик. Георгина Пантелеймоновна еще долго бушевала, понося любителей восточной философии. Но постольку, поскольку Арина отказалась бросаться на амбразуру и защищать Высшие Ценности, битва не состоялась. Георгина еще бурчала какое-то время. А перед глазами задремавшей девушки возникла лукавая и неотразимая улыбка Брюса Ли. «Выигранный бой — это бой, которого удалось избежать!»
Арину промариновали в кардиологии полтора месяца. Не без влияния Василия. Заставляли ходить на сеансы групповой релаксации — дремать в кабинете психоэмоциональной разгрузки в неудобных допотопных креслах под приятную музыку и бормотание дипломированного психолога. Георгина таки всучила обещанного Козлова и вынудила изучить. Веселые неглупые книжки, написанные в своеобразной манере пререкания и провокации. Читалось легко. Но бодрость диссонировала с настроем Арины. Отдав должное московскому профессионалу, она отложила в сторону проштудированные сочинения, чтобы благополучно погрузиться в пучину отчаяния, отшвырнув спасательный круг. Она не хотела выбираться из ямы и идти вперед. Вскоре тандем разбился. Георгину выписали чуть раньше. Они попрощались, довольные друг другом, чтобы через пять минут позабыть сам факт знакомства. Почти неделю Арина лежала одна. Кроме Алены никто не появлялся. Поэтому сообщение Натальи Николаевны, что в среду, после обеда, ее заберут и отвезут домой, она восприняла как очередной добрый жест Василия. Девушка собиралась не спеша. Практически все, что было нужно в больнице, привозил будущий папочка. То, что он не отыскал дома у Арины, было им куплено. Детский крем, например. Арина мазала им руки на ночь. А кипятильник Вася одолжил свой. Набралось два громадных пакета. Удивительно, какую власть имеют «хищные вещи». Не успеешь опомниться, как дно корабля обросло тонной ракушек. Вроде бы откуда? И не заметишь, как окажешься в рабстве. Скорость не та, не сбежишь от корсара.
Снимая и складывая постельное белье, Арина вспотела от легкой усталости.
— Дошла до ручки.
Сурово обругав себя, девушка отдышалась, умылась и начала проверять все ли взяла, оставлять в больнице вещи — русская плохая примета. Дверь пропела жалостливую песню, пропуская в палату массивного господина Семенова.
— Привет. Готова?
— Вы?
— Блюдо халвы! Кто ж еще.
— Я не ждала.
— Можно подумать тебя бриллиантами осыпают. Довезу до дома и брошу одинокую и голодную. Это все твои вещи?
— Да.
— Дима!
Рявкнул Виктор Иванович. В палату скользнул тонкий высокий юноша.
— Тащи пакеты в машину. Мы в ординаторскую заглянем и спустимся.
— Чего застыла? Идем.
Они вышли в коридор. Арина несла верхнюю одежду в руках. И чувствовала каждый грамм ее веса. Курам на смех. Надо же так раскиснуть! Меньше всего на свете она верила в человеческую благодарность и альтруизм, а оттого чувствовала себя стесненно, принимая подарки в виде неожиданного внимания. Жизнь научила Арину, что высота на которую удалось взойти, взлететь или вскарабкаться — обратно пропорциональна стремлению нянчиться с ближними, тем более с дальними. Поступки Семенова не лезли ни в какие рамки. Ну, кто она ему? Заболевшая прислуга? Звонил, снабжал дорогущими лекарствами, заехал однажды сам, теперь вот забирает, чтобы ей не пришлось искать машину или чуть живой от слабости лезть в троллейбус с пакетами.
— Стоять. Я зайду сам. А как позову тебя — появляйся.
Арина кивнула и прислонилась к стене. Напротив на посту сидела свирепого вида медсестра и отчитывала глупо улыбающихся практиканток из медучилища. С матерком и жалобами на какую-то стерву Вальку прошли санитарки, волокущие громадные узлы грязного белья. Жизнь отделения продолжалась.
— Арина!
Пробасил Виктор Иванович. Она отклеилась от стены, чтобы войти в кабинет. По коридору шел человек. Ей не было видно лица, но линия плеч, силуэт, легкий плывущий шаг — не могли принадлежать никому иному. Нет.
— Ты…
Он приблизился, громадный, хищный, загорелый брюнет.
— Девушка, что случилось? Вы смотрите на меня как на привидение.
Из ординаторской выглянул Виктор Иванович.
— Ну, где ты?
Арина все еще не в состоянии говорить, кивнула и пошла ему навстречу, продолжая коситься на опешившего мужчину. Как она могла, как посмела обознаться. Память сыграла скверную шутку. Стоило поблизости оказаться мало-мальски похожему незнакомцу, и она чуть не ударилась в истерику. Глупость какая.
— Арина, да что с тобой? Шевели ногами. Наталья Николаевна, не рано вы ее выписываете?
Не без труда она очнулась. Пробормотала.
— Нет, нет, все в полном порядке.
— Ты хотела поблагодарить доктора.
Она чего-то собиралась? Растерянно проблеяв пару вежливых фраз, смутившись и ощущая себя полной идиоткой. Тем не менее Наталья Николаевна казалась чрезвычайно довольной. Арина поняла, что ничего не понимает. Или сообразила, что ничего не соображает.
— Ну, вот теперь мы пойдем. До свидания.
Наталья Николаевна взлетела со стула, проводила к дверям. Она сияла ярче, чем начищенный тульский самовар. Виктор Иванович кивнул небрежно и вышел в коридор. Арина влеклась за ним как овечка за пастухом. Брюнет разговаривал с древней старушкой в пестром байковом халате, заметил Арину, и глаза у него вновь стали полу задумчивыми и полу испуганными. Закончился коридор, началась лестница. Два этажа вниз, затем направо. В вестибюле дежурил Димочка.
— Помоги девушке одеться.
— Так точно!
— И не паясничай. Не в цирке служишь.
Уткнувшись черной мордой в ступени, точно псина в хозяйскую ладонь, у крыльца дремала «Волга».
— Поехали.
За стеклом мелькнули облупившиеся стены больницы.
— Сначала на рынок.
— Рынок так рынок. Хоть на край света, если шеф прикажет.
— С виду полный идиот, но водитель отменный. За это и держу.
