Арина едва могла терпеть ежедневную пытку, а бабушка без конца всплескивала руками и повторяла.
— Как хорошо получилось. Как хорошо получилось. Как хорошо.
Арина тихонько плакала, закрывшись в ванной и включив воду. Собираться и идти в школу — хуже, чем на каторгу.
— Не хочу. Ненавижу.
Твердила она своему отражению по утрам, выстаивая перед зеркалом положенные полчаса. Косу колоском заплести — это не шутка.
— Не хочу.
Обуться (старые расшлепанные сапожки), одеться (теплая вязаная кофта, коричневая на пуговицах, давнее бабушкино рукоделие, сейчас она уже не вяжет — глаукома, глаза не те), напялить видавшую виды куртку. Ух, как противно все время носить старье. Только шапочка, шарф и варежки были новыми (из чудесного серого пуха — подарок крестной в честь новоселья) и отправиться в путь. Что может быть ужаснее подобного утра? Только десятки, сотни их. Подхватить с пола потрепанный портфель, неприподъемный от учебников и тетрадей. Одноклассники хитрили. Договаривались между собой, чтобы носить поменьше книг. Половину один. Половину — сосед. Но кто будет делиться с парией? Арина сидела одна. На свободное место рядом с ней претендентов само собой не находилось. Спуститься с третьего этажа, бегом вприпрыжку. Это бабуся ползет по двадцать минут, беззлобно поругивая крутые ступени. Вселить то вселили, но дом еще тот… Ткни и рухнет. Ветхие балконы. Сто раз в году замазываемая трещина через весь угол у первого подъезда. Как боевой шрам на лице ветерана. Протекающая крыша. Впрочем, крыша мало ли у кого не в порядке. Темный грязный двор, пять секунд и ты на перекрестке, по обе стороны дороги сплошь заставленном такими же домами, как и тот, в который переехала Арина. Покосившиеся щербатые здания, давным-давно некрашеные заборы. Этот район столетних четырехэтажек называли клоповником, не из-за обилия насекомых, конечно, а потому, что улица, пересекающая его из конца в конец, именовалась Клапановой. Русское ухо к каламбуру не глухо. Путь до школы — пять минут, если идти быстрым летящим шагом, обычная походка Арины. Тоже, впрочем, оставшаяся в прошлом. Если плестись по- черепашьи, глядя себе под ноги, втянув шею и сутулясь — можно растянуть удовольствие минут на десять, двенадцать. Предупредительный звонок Арина слышала уже в дверях. Пять минут до первого урока. Что ж, спуститься в подвал, переобуться, сунуть в рукав куртки кофту и шапку. Пора подниматься наверх к кабинету. Тернист путь. Семенов — веснушчатый улыбчивый великан небрежно пихает ее локтем.
— Не загораживай дорогу, Швабра.
Швабра это новое прозвище. Пушистая челка тут ни при чем. Просто козырная пятерка, оттачивая свое остроумие, придумывает свежие клички для новенькой каждую неделю. Арина закусывает губу. Симпатяга Семенов уже взлетел вверх по лестнице, на третий этаж, к кабинету математики. Алгебра. Кстати контрольную обещали. Какая разница? Арина любила контрольные. Класс, поглощенный работой, хоть на сорок пять минут забудет о Швабре. У дверей толпились и гудели, кто-то заглядывал в замочную скважину.
— Точно, блин. Пишет на доске. Значит по вариантам.
— Трудно было догадаться?
Цедит сквозь зубы одна из Оль. Редкие ноги гольфы не изуродуют, а украсят. Комова как раз тот случай. Красно-синие полосы лишь подчеркивают безупречные формы икр. Вторая Ольга — Катаева, фигурой похвастаться не может, тот еще обрубок — коротконогий и неуклюжий, лицо правда замечательное, огромные голубые глаза, кукольный носик, маленький, свежий рот. Нижнюю губу Ольга капризно поджимает, но даже это не портит впечатления. Подталкивая друг друга, Ольги пристают к Артурову. Альберт личность экстравагантная. Чемпион города по шахматам, пловец, красавец, весельчак, гордость школы. Держится особняком, плюет на дрязги, Швабру как все прочие не травит, демонстрирует безразличие. Папа — большой армейский начальник, приучил сына к военной выправке. Расправленные плечи Альберта плывут над головами куда как более хилых одноклассников.
— Отвянь, Комова.
Говорит он вальяжно.
— Что ты такой грубый, Артуров?
— Я не грубый. Я ленивый.
Марина Львовна распахивает двери со звонком. Галдящая толпа вливается в кабинет.
— Кто последний — тот чмо!!!
Изрекает Семенов. Мгновенно возникает давка. С визгом, торопливо, все протискиваются вперед. Последней, разумеется, оказывается Арина.
— Поздравляю тебя, Швабра.
Хохочет Игорек Петров — тень Катаевой, никогда не отклеивающийся от нее и на пол шага. Арина усаживается. Кто-то уже успел плюнуть на парту. Марина Львовна, презрительно улыбаясь, инструктирует притихнувшую толпу.
— Все понятно?
Устанавливается хрупкая тишина. Арина четвертинкой салфетки (у нее в кармане на такой случай всегда лежит пара листиков) вытирает плевок. Раскладывает тетрадь, черновик, ручки, линейку, карандаш. Все? Пора. Пора перевести взгляд на доску и заняться контрольной.
Через пять минут в дверь класса энергично и дерзко постучала чья-то крепкая рука. Марина Львовна от неожиданности даже слегка подпрыгнула.
— Можно?
Золотоволосая голова заглянула в кабинет, осветив его широкой улыбкой чрезвычайно уверенного в себе сильного человека.
— Ну, так можно или нет?
Класс вышел из ступора и радостно выдохнул:
— О! Не может быть!!! Виноградина.
— Виноградина! Ты откуда? Какими судьбами?
Широкоплечая, сияющая девочка с надкусанным яблоком в руке и крошечной сумкой (тетрадь то хотя бы туда помещается?) на длинном ремне поинтересовалась у учительницы полунасмешливо.
— Можно что ли? Или мастеров не пускают?
— Давненько тебя не было, Виноградова.
Кисло заметила Марина Львовна.
— Проходи, садись.
— А я только сегодня со сборов. Чемпионат на носу. Отпустили домой на пару недель. Не успею надоесть.
— Иди к нам, к нам!
Завопили с последних рядов. Но невероятная Виноградова почему-то шагнула к первой парте у окна.
— Можно?
Арина, нахмурившись, сняла сумку со свободного стула.
— Привет. Тебя как зовут?
— Арина.
— Как?
— Арина.
— Ну, дела. А фамилия?
— Родионова.
— Швабра она!
Услужливо подсказал кто-то со второй парты.
— Не разевай пасть, Владик. А то помогу захлопнуть.
Обрубила золотоволосая вновь прибывшая. В рядах захихикали. Похоже, что все, что ни делала Аринина соседка, было обречено на успех. Даже если шло вразрез с генеральной линией.
— Меня зовут Алена. На это тявканье за твоей спиной не обращай внимания. Что взять с кретина? Пусть резвится.
