билете. Он не знал, кто придумал эту игру, но придумано здорово. Миллион долларов, если потереть в определенном месте.
– Погодите минутку, – сказали в трубке. – Рики отошел.
Рядом с Сайксом стояла женщина, держащая плакат с изображением штата Техас.
– Рики слушает.
– Это я. Раздобыл?
– Да.
– Я здесь, рядышком.
На поблескивающем тротуаре расселись чайки, образуя букву V. Дверь из помещения радиостанции отворилась, и порывом ветра приподняло плакат с полуголой девицей, прикрепленный к стене холла. На улицу вышел прыщеватый парень лет восемнадцати, с которым Сайкс познакомился в зале игровых автоматов на Атлантик-авеню.
– Тут ровно полсотни, – произнес Сайкс и протянул парню пачку десяток и пятерок.
Тот огляделся и, достав из кармана рубашки фотокарточку размером три на пять сантиметров, подал ее Сайксу.
– Тут есть все, о чем договаривались. Только что из Интернета.
Возвращаясь к себе, Сайкс поглядывал на карточку. Значит, она жива! Только фамилия у нее теперь другая, не Марки. Интересно, какой у нее дом? И есть ли у нее деньги?
Уильям и Сьюзен Пакстон, Глостер-Хайтс, штат Нью-Джерси, Куэйл-авеню, дом 1515. Рики сказал, что это недалеко от Филадельфии. Значит, она все-таки поехала навестить свою тетку и дядю. Может, отправилась как раз в тот день, когда он загремел за решетку.
Сайкс откупорил банку с пивом и набрал номер телефона.
– У телефона Ло, – услышал он мальчишеский голос.
Неужели ребенок? В ее-то возрасте?
– Позови Сьюзен.
– Бабушка на работе. Будет дома в семь часов.
Сайкс посмотрел на телевизионный экран, где на фоне зеленоватых океанских волн сыщик Магнум дрался на дуэли со своим боссом.
– Это говорит мистер Хиггинс из церковного совета. Я насчет бесплатных обедов. У тебя есть ее рабочий телефон?
Мальчуган отчеканил номер.
– Спасибо, – сказал Сайкс и набрал его. Интересно, как она выглядит? Столько лет прошло.
– Магазин Кармелы, – произнесла Сьюзен.
Ее голос звучал грубее, чем он его помнил, но лишь чуть-чуть.
– Алло, – хрипло сказал он.
Рука потянулась к болячке на шее, и в животе болезненно шевельнулось что-то очень знакомое. Он вспомнил ее влажные волосы у себя на груди и запах земляничного шампуня. Она с детства любила все земляничное: мороженое, земляничную губную помаду, земляничную жвачку. Наверное, поседела баба или красит волосы?
– Как проехать в ваш магазин?
6
Сьюзен Марки-Пакстон подсчитывала дневную выручку, когда муж позвонил ей третий раз.
– Слушай, ребятня не желает сосисок. Жареного цыпленка им, видите ли, подавай. Может, купишь по пути?
– Ну сколько же еще они пробудут у нас? – деланно проскулила она.
– Это ты вздумала пригласить их, а не я! И потом – разве не ты в прошлом году говорила, что хочешь еще одного ребенка?
– У меня скоро климакс, – сухо парировала она. – А когда у женщины климакс, она что угодно скажет… Ладно, так и быть, заеду, куплю им жареного цыпленка. Ты им только ничего сладкого не давай. Вчера вечером объелись пирожными и не стали ужинать. И вообще я не хочу, чтобы Линдси подумала, будто мы их черт знает чем кормим.
– Когда же они уедут?
– Через два дня, Уильям. Слушай, ты вечно обо всем забываешь. Позвони Гроггу, пусть он приготовит хорошую баранину.
– По прогнозу, все выходные будет дождь.
– Ничего, наденешь шляпу! – весело воскликнула она. – Мечтаю о баранине с вертела, такой, как ты всегда делаешь.
– Не подлизывайся.
– Я не подлизываюсь. И никакого сладкого ребятишкам, понял? Я скоро приеду. Пока, дорогой.
– Пока.
Сьюзен посмотрела на продавщицу. По пять сережек в каждом ухе, проколоты брови, проколотый язык. Семнадцать годков, зовут Шакра. Кому вздумалось назвать свою дочь Шакра?
Когда Сьюзен первый раз беседовала с новенькой, та начала с того, что нагло спросила, какие скидки полагаются служащим. Сьюзен сразу дала бы девчонке от ворот поворот, но Шакра являлась дочерью судьи, который ухаживал за хозяйкой магазина.
– Мне кажется, она ворует. – Сьюзен поделилась сомнениями с подругой-ирландкой.
– Как она может воровать? – возразила подруга. – Мне самой эта девчонка не по душе, но раз Кармела решила ее взять, ничего не поделаешь.
– И все равно я знаю, ворует, поганка. Чует мое сердце.
– Но как, как? – Подруга сняла с вешалки шарф и обмотала седеющую голову.
– Не знаю как, но ворует. Я таких, как она, за сто метров узнаю. – Сьюзен прищурилась и поджала губы.
– Издали узнаешь, да? И где же ты этому научилась, милочка?
– Нигде не научилась, Эллен, нигде. Просто сама такая же была. Даже похуже.
– Хуже, чем Шакра?
– У меня даже кликуха была, только не спрашивай какая.
– Ладно, лови свою воровку. Прямо и начинай с завтрашнего дня. А сейчас – по домам. Погреться, как говорится, у семейного очага. Послезавтра уже пятница. Ну, будь! – Эллен накинула плащ и ушла.
К пяти часам продавщицы разошлись по домам. Оставалась лишь Мелисса. Сьюзен заперла дверь, оставила ключ в замке, потом повернула вывеску в витрине – «Закрыто» – и выглянула наружу.
Дождь лил как из ведра. Противоположная сторона улицы терялась за серой пеленой. Пешеходы с зонтами и в шляпах, надвинутых на самые уши, метались между автомобилями и огромными лужами.
Мелисса могла уйти вместе со всеми, но она любила оставаться до закрытия магазина. Стеснительная девочка, живет со своей бабкой у рынка на Вашингтон-стрит. Одно плохо: забывчива, бедная, но никогда, если дело касалось денег. Мелиссе нравилось собирать разбросанные по прилавкам вещи и развешивать их по местам – занятие, которое другие продавщицы терпеть не могли.
– Ты можешь хоть иногда уходить домой вовремя? – нарочито строгим тоном произнесла Сьюзен. – Давай-ка собирайся. Я сама все приберу.
– Ничего, мне не трудно, – проговорила Мелисса.
– Я что сказала? Домой!
Мелисса двинулась в комнату отдыха взять свои вещи. Через две минуты вышла, отперла входную дверь и исчезла.
