Наконец дверь открылась. Миссис Лестер с сонным видом смотрела на него.
– Чего тебе? – рявкнула она.
– М-м-мис-сис Лестер, м-мне п-показалось, у вас что-то горит.
– Господи Боже мой! – завопила она, глядя поверх него.
Джереми обернулся. Сверху из его комнаты валил дым.
Пожарные выкидывали последние вещи из окон второго этажа. Кто-то закутал Джереми в одеяло и отнес в машину «скорой помощи». Там ему дали кислород и смазали мазью ожоги на ногах.
Он помнил, что успел подняться на несколько ступенек, чтобы убедиться, что его соседа нет дома. Ему очень хотелось захватить кастрюлю со своей коллекцией, но в его комнате бушевало пламя.
К дому миссис Лестер примчались несколько пожарных расчетов. Полиция перекрыла подъезд к дому у Рио-Гранд-авеню. Вода из шлангов и металлические муфты на них окончательно испортили деревянные полы, которыми так гордилась миссис Лестер. Жильцов двух соседних домов эвакуировали.
Как только потушили пожар, всем разрешили вернуться к себе, но обитателям дома миссис Лестер возвращаться было некуда.
Джереми видел, как один из пожарных показывает миссис Лестер искореженную электроплитку. Та кинулась на него с кулаками.
– Все, хватит с меня, Джереми Смайлз! – кричала она. – Я тебя больше на порог не пущу! – Она едва успела подхватить рукой выпадающие изо рта протезы.
К дому подъехал патрульный автомобиль, оттуда выскочил полицейский и вбежал в подъезд мимо пожарных, сворачивающих шланги.
Через десять минут он вернулся и начал разговаривать со стоящей на тротуаре миссис Лестер. Та возмущенно топала ногой и указывала на Джереми. У него оборвалось сердце.
Пожарные скинули сверху старый металлический столик, за ним на тротуар упала оконная рама с разбитыми стеклами, за ней крышка от кастрюли, которая выкатилась на мостовую, покрутилась и упала.
Полицейский направился к Джереми. Коротышка с большим животом, он снял фуражку, большие залысины заходили у него за уши.
– Тебя Джереми Смайлз зовут?
– Да.
– Это твоя комната? – спросил он, кивая на второй этаж.
– Не-а, – покачал головой Джереми.
– Как нет? Не понял, – прорычал полицейский.
– Миссис Лестер сказала, что я тут не живу. Сказала, на порог меня не пустит.
– Но ведь до пожара-то жил, дурак несчастный?
– Ага.
– И то, что было в этой комнате, принадлежит тебе?
Джереми задумался. Ему принадлежала лишь его одежда, электроплитка и кастрюля с любимыми вещицами. Все остальное – имущество миссис Лестер.
– Ты что, оглох? Я тебе вопрос задал! – Голос полицейского зазвенел.
– Мне ничего не принадлежит, кроме одежды и этих вещиц.
– Каких вещиц?! – заорал он. – А драгоценности чьи?
– Часы, кольца, цепочки для часов? Да, мои. Вы мне их отдадите?
Сержант ощерился:
– Я тебя арестовываю. Ты имеешь право не отвечать на вопросы, так как в суде они могут быть использованы против тебя. У тебя есть право иметь адвоката. Если сам не можешь нанять, Дядя Сэм еще раз ограбит бедных налогоплательщиков и тебе дадут бесплатного защитника. Понял, паршивец недоделанный?
Выехав на Уэст-Спайсер-стрит, О'Шонесси выключила сирену. На заднем сиденье патрульной машины сержанта Диллона сидел человек в наручниках. Черный «линкольн» стоял поперек улицы. Передняя дверца была открыта.
Сержант Диллон вперевалочку повел О'Шонесси к кучке людей, собравшихся перед домом миссис Лестер.
– На кой черт вам понадобилось звонить мистеру Карлино? – прошипела она.
– А как же, лейтенант? – ухмыльнулся он. – Я знал, ему будет приятно узнать, что я нашел убийцу его дочери. Мы же народу служим, верно, лейтенант? Нам нечего скрывать.
– Сержант Диллон, если вы еще раз вмешаетесь в следствие по делу, которое я веду, вас привлекут к ответственности и отдадут под суд. Слышите, сержант Диллон?
Сержант поднял руку, словно останавливая автомобилиста, превысившего скорость:
– Не надо, леди, не надо! Все это уже слышал. Такие разговоры на меня не действуют. И дело это ведете не вы, а я, потому как поймал убийцу я. А вы, сыщики, со своими карточками и дурацкими объявлениями как курица с яйцом носитесь.
Диллон отвернулся и решительно зашагал к своему «линкольну».
«Спокойно, Келли, спокойно». Со стороны Диллона это прямое неподчинение старшему по званию, за это по головке не погладят. Однако он только что произвел арест подозреваемого в убийстве. Завтра это станет сенсацией.
«Не все сразу, – твердила она себе, – принимай бои по очереди. С Диллоном можно позднее разобраться».
О'Шонесси подошла к Джейсону Карлино. На нем были шелковая рубашка и итальянские туфли на голую ногу. Он тыкал пальцем в Макгира.
– Мистер Карлино, – обратилась она к нему.
– Я хочу, чтобы вы его немедленно упрятали за решетку! И не желаю ничего слышать о том, будто он ненормальный! – выкрикнул он и потопал к своему автомобилю. – А если вдруг выпустите его, можете проститься со своей работой, слышите, лейтенант?!
– Приятная беседа, правда? – сказала она Макгиру.
Сержант угрюмо усмехнулся.
– А что, собственно, произошло?
– Когда Карлино подъехал, Диллон велел подозреваемому выйти из машины, и тот сразу же получил в зубы. Подозреваемого зовут Джереми Смайлз, он мусорщик в управлении общественных работ. Я позвонил его старшему. – Макгир показал на человека, прислонившегося к оранжевому грузовику. – Это мистер Джонсон. Он и помог мне оторвать Карлино от Смайлза. Какого черта Диллону вздумалось звонить Карлино? И вообще, как он узнал его телефон?
– Ладно, хватит о Диллоне. О нем поговорим в другое время и в другом месте. – Макгир не спускал с нее глаз, словно прикидывал ее возможности. – Мы с тобой полицейские, мы обязаны работать.
– Пожарные сообщили, что нашли кастрюлю с более или менее ценными побрякушками и женское белье, разложенное по постели. Они подумали, что побрякушки эти, наверное, украдены, и позвали полицейских. Явился Диллон, увидел кольцо Энн Карлино и взял подозреваемого под стражу.
– Тебе удалось пообщаться с ним?
– Да. Я спросил, где он берет эти побрякушки. Он ответил, что находит под эстакадой, когда собирает там мусор. И о кольце спросил. Оно, говорит, в щель между бревнами было засунуто.
О'Шонесси вспомнила о часиках в песке.
– Где именно?
– Я не стал расспрашивать, кругом народ был. Карлино утверждал, будто задержанный псих. С чего он это взял?
– Он и в самом деле не вполне нормальный. Подождем медицинского освидетельствования.
О'Шонесси разглядывала собравшуюся толпу: два здоровяка-гомосексуалиста в футболках и шортах, обнимающие друг друга за талию, женщина с бигудями и таким выражением лица, будто откусила лимон, подростки со жвачками во рту.
