южную и северную миллионные группировки советских войск, в противном случае наступающие на московском направлении вражеские войска попадали бы под фланговый удар; единственным вариантом возможного выиграша войны оставались «стратегические клещи» – в первой кампании (на Киев и Ленинград) и удар в центре – на следующий год, – но сумасшедший Гитлер повел наступление сразу по всем направлениям!
Авантюру, потому что по всем каналам информации сил Германии для победы над российским колоссом было катастрофически недостаточно: 23 тысячам советских танков и 20 тысячам советских самолетов противостояло в лучшем случае 10 тысяч 500 немецких танков (с союзниками) и 10-13 тысяч боевых самолетов (с союзниками). РККА имела громадное превосходство в артиллерии, в самозарядных автоматических винтовках, а также уникальные образцы новейшей техники, еще отсутствующие в вермахте. Разве что количество немецких дивизий (200-240 с союзниками против 170 в западных округах) могло вызывать беспокойство, но общее количество советских дивизий (около 400) [3] и запланированная многомиллионная мобилизация, легко сводила на нет германское преимущество.
И то: разве за первую неделю войны в Красную Армию не было мобилизовано около пяти миллионов человек в дополнение к уже имеющимся миллионам? Гигантские потери первых восьми дней войны не составили пока и тридцатой части всех мобилизованных сил (зря фашисты трубят о победе!). Куда тяжелее были потери техники, но и их можно было бы пережить, если бы не крах самого плана превентивной войны.
Если бы не крах плана Мировой Революции…
В начале июня у Сталина начали сдавать нервы. Внутренний голос никогда не ошибающегося до этого политика все чаще и тревожнее напоминал: «Не пора ли? Не опоздай! Отдай приказ о начале «Грозы»!» Он гнал от себя мысль о возможном нападении достаточно хилых (по сравнению с мощью РККА) немецких сил у границы и считал, что время у него еще есть.
Он не послушался этого своего внутреннего голоса. А так хотелось отдать тот приказ – «Гроза!». В бой! В бой – 20 мехкорпусов (задуманы, как «тысяча танков в одном кулаке» – каждый сравним с немецкой танковой армией)! В бой – 22 армии двух стратегических эшелонов! В бой – на Варшаву, на Берлин, на Бухарест, на Вену, на Прагу, на Париж! В сентябре
Что дальше? Опасная как союзник Гитлера в случае затяжной войны в Европе, Англия оказалась бы совершенно беспомощной, когда советские танки встали бы у берегов Ла-Манша. Рано или поздно она пала бы, не устояв против объединенных флотов советской Европы. На очереди была бы Азия, Китай, из которого пришлось бы выбить Японию. А потом – Америка, США.
Мировая мечта человечества о золотом веке была близка к осуществлению.
Сталин уже давно понял, что первый откат Мировой революции в начале двадцатых годов, когда от нее уцелела одна Россия, поставил ее на грань поражения: теперь, имея перед глазами пример СССР, развитые страны ни за что не допустили бы повторения этих событий у себя дома (и везде в случае нестабильности и беспорядков к власти тут же приходили фашистские диктатуры). Революции же в аграрных и «туземных» странах совершались на протяжении тысячелетий, не приводя к глобальным переменам.
Для единственного в мире государства рабочих и крестьян России – штаба Мировой революции – оставался единственный выход – Мировая война. Война, которая позволила бы осуществить экспорт революции в другие страны силой пролетарского оружия.
И вот эта революционная война была проиграна Гитлеру.
Сталин просчитался: промедлив с нападением (и спасением мира от фашизма!), он дал бить войска Красной Армии по частям. Попытки первых семи дней исправить положение контрударами всех имеющихся сил (Сталин помнил о советском техническом превосходстве и надеялся на него!), ничего не дали, – миллионы немцев нельзя было остановить, – и 28 июня стало известно, что пал Минск.
Революционная война не началась. Начиналась война Отечественная, в которой должен был проиграть Гитлер.
Теперь со словами о начале Отечественной войны надо было обратиться к народу…
«Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!..» – рука Сталина остановилась, он вдруг подумал, что согласно
«Вероломное военное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину продолжается…» – продолжала между тем выписывать его рука.
Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза Иосиф Сталин окончательно пришел в себя.
Он принял решение.
Не он начал эту войну, но он закончит эту войну так, как он хочет.
Он освободит европейские народы от фашистского ига.
А затем будет продолжение. Потом. После того, как закончится эта война. Советский Союз снова поднакопит силы и вновь перейдет в наступление со своими европейскими союзниками, освобожденными от оккупантов (и от собственных капиталистов). Пусть это будет не сейчас, не в сорок первом. Может быть в сорок пятом. Или в сорок восьмом.
Но сначала надо разбить Гитлера.
Разбить Гитлера и обезопасить себя от внутренней оппозиции, которая сейчас опять может поднять голову, воспользовавшись неожиданным поражением Красной Армии.
Эти военные… Сами придумали: «Малой кровью! На чужой территории!» А пришла беда – товарищ Сталин виноват? Как они смотрели на него в Наркомате обороны эти трое, Тимошенко, Жуков и Ватутин… Чуть ли не как на виновника случившегося на границе. Если не хуже… Но разве не они, а он – военный руководитель Красной Армии?
Сегодня же Сталин разъединит эту троицу. Наркома Тимошенко направит командующим Западного фронта (только позавчера назначенный Еременко покомандовал, стало быть, только один день, но ничего, перетерпит). Заместитель начальника Генштаба Ватутин отправится начальником штаба Северо-Западного фронта. Жуков… Жукова пока можно оставить. Через недели две он тоже отправит его в войска.
Теперь – соратники… Берия, Микоян, Каганович, Маленков, Вознесенский, другие. Они тоже в смятении. Маловероятно, что они могут сорганизоваться против него (при той системе, что создал Сталин, это было почти невозможно). Но все-таки следует дать народу
Сталин задумался и услышал в своих ушах тишину.
А потом вдруг различил неторопливые шаги по длинному коридору дачи. Шли члены Политбюро. Шли к нему. И он надеялся, что они не будут откупаться его головой.
1
[1] На самом деле только в Германии и Венгрии.
