Никак не могу привыкнуть, — произнесла Лобасти, оглядывая пультовую, словно первый раз увидела. — Там — два месяца, а здесь всего полтора часа прошло…
В этот момент дверь открылась, и в комнату вошли, в обнимку, Командор и Уголёк.
— А вы еще здесь, — сказал Командор, — очень хорошо…
Shumil
Пока Монтан отчитывался о проделанной работе, Командор сидел за пультом и с задумчивым видом чирикал что-то на листке бумаги. Самым настоящим грифельным карандашом. Лист бумаги, возможно, тоже настоящий. Где он достает такие древние вещи, для членов Отряда всегда оставалось загадкой. Но для расспросов момент был явно неподходящий. Командора одолевали мрачные мысли. Лишь когда сидевшая рядом Уголек гладила его крылом по плечу, настроение ненадолго поднималось. Драконы недоумевали и тревожно переглядывались: они думали, Командор порадуется, как много уже сделано. Если Знатный Предок мрачен, что-то идет не так.
Всем известно, из любой, даже самой безысходной ситуации дракон найдет восемь выходов. Также известно, что Великий Дракон найдет никем не замеченный девятый. (Но лишь немногие знают, часто сам он считает этот выход единственно возможным.) Что же мучило Знатного Предка?
Коша решал Судьбу Мира. Как пятьсот лет назад. Только сейчас он осознал, что полтора тысячелетия истории планеты целиком зависят от его воли, его решения. Именно сегодня, и именно сейчас. Никаких сомнений, никаких вопросов, как было полтысячелетия назад. Точная, достоверная информация… А решение по-прежнему давит.
Еще не поздно отозвать сестренок, порвать кольцо причинности и вернуть историю планеты в протоптанную колею. Без Пришествия, без кровавого хаоса после ухода Повелителей, но с двумя мировыми войнами… Одно другого стоит.
Мир Болана? Можно рассчитать простенькое самоподдерживающееся кольцо, и перевести мир ящеров на самообслуживание. Не вопрос.
Латиняне? Загадочный, но устойчивый бзик теории вероятности. Рано или поздно им тоже придется заняться. В конце концов, можно скорректировать и их историю.
Так на каком варианте остановиться? Что лучше для человечества — пройти исторический путь самому, или получить подсказку?.. Подсказку? Скорее, проклятие! Затрещину, выбившую мир из строя себе подобных. Быть одним из многих, ничем не примечательным миром, словно сошедшим с конвеера, или остаться уникальным? Штучным изделием… Что лучше? Поставить вопрос на всепланетный референдум? «Скажите, хотите ли вы существовать?» Разумеется, большинство «существовать» поймет как «жить». «Хотите ли вы жить?» — не тот вопрос. Умереть или никогда не родиться — это две большие разницы. Опять же, придется раскрыть тайну машины времени…
Нет, решать надо сейчас и здесь. За все человечество. Болан же не уклонялся от подобной ответственности! — Командор покосился на динозавра, вздохнул.
Уголек вытянула шею, заглянула через плечо… и решительно вырвала у Командора лист бумаги.
— Мастер, маму я беру на себя, — смяла лист в комок, швырнула в угол, к норке киберуборщика. Командор поморщился, медленно и тяжело поднялся.
— Вы действовали правильно, — сказал он. — Так и продолжайте. Позднее согласуем момент возврата сестренок. А сейчас мне надо кое-что уточнить.
Шаллах заткнула хвостом нору киберуборщика, а как только Командор вышел, незаметно подкатила к себе комок бумаги, воровато огляделась, расправила на ощупь. И почувствовала на шее дыхание драконов. Справа — Мартина, слева — Эланы. «Только не выбрасывай. Это исторический документ!» — высветилось в очках срочное сообщение от Майи. Опустила глаза…
На листе был рисунок. Две сердитые драконы решительно шагали куда-то на задних лапах. Черная явно напоминала Анну. Легкий дымок курился над входом в пещеру за их спинами. В передних лапах драконы несли битком набитые старинные чемоданы. За ними, тоже на задних лапах, бежал сам Командор. Он жалобно протягивал к уходящим лапы, словно просил остаться. Хвост его был загнут вперед и вверх, а кончик обматывал пасть в несколько оборотов. Из глаз текли крупные слезы.
По пейзажу с березками за окном можно было подумать, что дело происходит где-то в Канаде или в средней полосе России. Но металлический подоконник, с неумелым старанием обклеенный пластиком под дерево, наводил на мысль о глубоком космосе и голопроекторе за оконным переплетом. На эту же мысль наводили шуршащие бумажные полоски, приклеенные скотчем над вентиляционной щелью.
— Вика, как обследование «Семерки»?
— Я Ника.
— Ой!
— Коля, «Семерка» в полном порядке, но полюса не потянет… У нее грузовой трюм диаметром двадцать два метра, а нам надо двадцать пять плюс упаковка. Меньше, чем в двадцать семь никак не впишемся. Ну не огорчайся ты так. Давай я тебе чайку подогрею. С вареньем. У меня целая банка варенья из арбузных корочек. Вкусное… Язык проглотишь!
Пять минут спустя на том же месте:
— Ника, список большегрузов от Ллойда у тебя?
— Серый, я Вика.
— Упс… Вы бы хоть комбинезоны разного цвета надели.
— Щас! Ты у Потапыча выпроси комбинезоны, чтоб одного размера, но разного цвета.
— Да-а, еще Петр Первый намекал: Интендантов надо вешать через полтора года службы независимо от заслуг!
Девушка поднялась на цыпочки, заглядывая через его плечо:
— Здравствуйте, Максим Потапыч!
Парень испуганно обернулся. Но сзади никого не было.
— Вика, какая же ты вредная! А если б меня инфаркт хватил?
— Не дрейфь, Сережа, лиса в своем курятнике цыплят не душит. Так что ты по Ллойду спрашивал?
— Шеф приказал к трем часам подготовить список судов, годных для развозки полюсов по обитаемым мирам.
Вика выхватила из кармана коммуникатор, навела объектив на парня.
— Сделай серьезное лицо, я тебя снимать буду.
— Зачем?
— Для памятника. Жить тебе осталось до трех часов. Потом шеф тебя убъет!
— Почему это?
— Потому что судов таких нет. А знаешь, что делали с гонцами, приносившими плохую весть? В лучшем случае побивали камнями. Не веришь — у Ники спроси.
— Подожди, Вика, как же так? Мы что, зря завод строили?
Девушка села на угол стола, помотала головой, растрепав прическу, и посмотрела на парня через челку как через занавеску.
