– Русский. Мы на нем говорим.
– Я говорю НА ТАРИ!
– Шутишь! Э! Э! Э-э! Леди! Перестаньте хвататься за кинжал. Вы у меня в гостях, или я за себя не отвечаю?!
Подумав, Гилва убирает ножик. Я, тем временем, достаю бумагу и карандаши.
– Леди, напишите фразу: «Маша ела кашу».
– Зачем?
– Затем, что я говорю по-русски, а вы меня понимаете, – объясняю я, выводя на бумаге печатные буквы. – Сравним: Ма-ша е-ла ка-шу, – веду пальцем по буквам. У Гилвы на листе непонятные закорючки. Она читает, но, похоже, не все звуки я слышу.
– А это что за префикс?
– Это же ясно! ВНУТРЬ ела.
– А разве можно есть как-то по-другому? А, понял! Если тортом по морде – это не внутрь, да?
Гилва не выдерживает и начинает смеяться. И сразу превращается в молодую, симпатичную девушку. Но – ненадолго.
– Знаете, Гилва, Лабиринт дал мне по три экземпляра каждой книги. На английском и на тари я оставил под деревом. А русский взял с собой. Сейчас попробую доставить сюда остальные экземпляры. Вы не против?
Все втроем выходим на свежий воздух, вызываю перед собой знак Лабиринта и марширую вокруг полукапсулы. Как всегда – двадцать оборотов. Если в прошлый раз шел по часовой стрелке, то теперь – против. Оля отходит в сторону и садится по собачьи под деревом. Она уже привыкла к моим прогулкам. Лицо Гилвы вытягивается. Она щупает руками воздух, словно перебирает его пряди.
– Сэр Богдан, что вы делаете?
– Наколдовываю вам книги, а себе – портативный компьютер, и всем нам ужин. – Интересно отметить, я стал сэром. – А что вы ощущаете?
– Перед вами знак Лабиринта, но вы скручиваете пространство совсем так, как в Путях Всевидящих. Мерлин как-то показывал мне Лабиринт Искусств. И это слово – компьютер. Он иногда упоминал его.
Заканчиваю двадцатый оборот. Но Гилва не торопится заходить внутрь.
– Забавно. Теперь пружина медленно раскручивается. Никогда не встречалась с такой техникой колдовства, – сообщает она, изучая изменения внутри полукапсулы.
– Идею я позаимствовал у Корвина. Кое-что добавил от себя. Это то же самое, что менять отражения. Главное – двигаться. А по прямой, или по кругу – не имеет значения.
– И вы так спокойно открываете мне секрет? Или рассчитываете на ответную откровенность с моей стороны?
– Во-первых, вы мне нравитесь, – говорю я, и слышу мощный сердитый всхрап за спиной. – А во-вторых, безусловно, рассчитываю. И не надо преувеличивать. Вы путешествуете по отражениям. Следовательно, прошли Логрус. А я читал, что, нацепив манипуляторы Логруса, можно вытаскивать нужные предметы из самых удаленных отражений. Быстро, и сапоги не стаптываются.
Но Гилва уже не слушает меня. Она жадно листает книги, и глаза ее превращаются в щелки.
– Вам дал книги сам Лабиринт?
– Больше некому.
– Вот срань!
– Не понял?
– Ублюдок! Раньше он хранил чужие тайны при себе. А вы оставили эти книги под деревом?
– Да… Что-то не так?
– Вы чем-то похожи на Корвина, Богдан. Не внешне, нет. Он совершал иногда очень странные поступки. За Мерлином это тоже водилось. И вы сумели пройти Лабиринт… Вы подарите эти книги мне?
– Они ваши.
– О чем я и говорю. Да вы хотя бы понимаете их ценность?!
– Я уже сказал: они ваши.
– Блаженный… С какой луны вы свалились, Обод вас побери!
– Я был на Луне, – сажусь за компьютер и прокручиваю на экране видеоролик, как какой-то американец танцующими прыжками перемещается от прибора к прибору.
– Это вы?
– Нет. Один знакомый. Там нет воздуха, поэтому приходится носить скафандр. Видите, ранец на спине. В нем запас воздуха в металлических баллонах. – В этот момент ракурс меняется, и в кадр попадает жилая полукапсула.
– Ваш дом! – изумляется Гилва.
– Просто похож. Там почти все строения имеют форму куполов, не удивляйтесь.
Гилва смотрит на меня загадочным взглядом.
