равнодушие, придушить на месте.
— Как ты теперь оцениваешь наши шансы? — спросил он.
— Пока я жива, твои шансы — ноль.
— Злюка.
Она равнодушно пожала плечами.
— Я еду в Таун. Послушаю, что говорят. Вернусь завтра к обеду. Тебе что-нибудь привести?
— Нет. Мне от тебя ничего не надо.
Мрак переоделся в свежее, сел рядом с кучером на козлы продуктового фургончика, привезшего киберов и поехал в Таун. Однако, отъехав километра на четыре, попрощался с кучером и углубился в лес. Обогнул бункер по большой дуге, поднялся на гору, устроил засидку и принялся следить за входом в бункер.
Прошло три часа. Никто не появился. Мрак выругался, обозвал себя параноиком, спустился вниз, к двери бункера. Камень у входа был сдвинут! Пистолет сам оказался в руке. Мрак прижался ухом к щели.
— А-у, а-у, а-у раз! — донесся изнутри напевный, ласковый голос Катрин. — Нет, не так. Крылышки расправь. А-у, а-у, а-у раз!
Мрак распахнул дверь и вошел в бункер. Катрин раскачивала дракончика на ладонях вверх-вниз.
— Привет, Лобастик. Здравствуй, Катрин. Кого угодно ожидал, но только не тебя.
Женщина испуганно вскрикнула. Дракончик радостно запищал и засуетился в ее руках, просясь на пол.
— Отпусти малыша.
Катрин повиновалась. Лобастик пробежал по полу, вскарабкался по штанине, рукаву куртки, устроился на плече и потерся головкой о подбородок Мрака.
— Привет, малыш. Скучал без меня? — Мрак левой рукой почесал дракончику перепонку крыла. — Кому ты успела рассказать о нем? — спросил он Катрин.
— Никому. — Катрин медленно пятилась, пока не уперлась спиной в стену. — Скажи, ты ведь не сделаешь малышке ничего плохого? Это ведь не ты ее пополам разрезал?
— Не беспокойся о нем. Так ты утверждаешь, что никому не рассказывала о дракончике. Подумай хорошенько. Если ты успела разболтать, тебя убивать уже поздно. Но если нет, я тебя убью. Свидетели мне не нужны.
— Мрак, я тебе правду говорю. Я сюда уже много раз приходила. Сам подумай, какой мне смысл о малышке людям рассказывать. Если бы я хотела, сообщила бы драконам.
— И то верно. Глядишь — билет наверх заработала бы. Что же ты так промахнулась? А теперь — готовься к смерти. Есть последнее желание?
— Я уже давно готова. Дай с девочкой попрощаться. Не убивай меня у нее на глазах.
— Какая девочка? Это пацан! Может, не отросло еще. У драконов все внутри, как у дельфинов. Только для дела выдвигается.
Катрин грустно покачала головой. Мрак сгреб с плеча дракончика, перевернул, вгляделся.
— Ты думаешь, это девочка? Как же так? Я не могу в девочку… Как же теперь… — он сел на пол, обхватил голову руками. Дракончик задрал мордочку кверху и жалобно завыл. Катрин ошеломленно смотрела на невероятное. Самый страшный, самый беспощадный человек на свете сидел на полу и плакал. Дуэтом с драконом! О ней забыли. Катрин осторожно обошла их, открыла дверь, но задержалась на пороге.
— … свободу, … бессмертие, все, все, все… Зона, одна Зона, до конца дней, — всхлипывал Мрак.
Не понимая себя, она опустилась на корточки рядом с мужчиной, прижала его голову к своей груди.
Мрак лежал в приятной истоме. Все-таки, ни одна женщина не могла сравниться в постели с Катрин. Бугор предпочитал все самое лучшее. И как же так случилось, что не пожалел, отдал женщину ему?
— Я знаю, что с тобой произошло, — произнесла Катрин и потерлась щекой о его волосатую грудь. — Знаешь, когда боль очень сильная, нервы отключаются, и не передают сигнал в мозг. Так и у тебя с совестью. Ты ее перенапряг, и она отключилась. А сейчас ты десять лет честно жил, и она снова заработала.
Мрак вспомнил о Карапузе. Этот пример разбивал гипотезу Катрин вдребезги.
— Моя совесть покладистая старуха. Слепа на оба глаза и глуха на оба уха.
— Фу на тебя. Сам придумал?
— Нет, — сознался Мрак. — Был такой пират. Он прыгал на деревяшке, носил черную повязку на левом глазу и здоровенную кривую саблю. А звали его то ли Флинт, то ли Сильвер.
По полу застучали коготки и на кровать к ним забрался дракончик.
— Лобастик всегда со мной спит, — объяснил Мрак.
— Тебя Лобастик любит. Значит, ты хороший! Как же ты мог Симону убить? Знаешь, какая она была? Единственная из всех нас жизни радовалась. Вся как солнечный зайчик, — Катрин всхлипнула и зашмыгала носом. Лобастик расстроилась и начала ей подвывать. Для нее это был явно неудачный день. Мрак подождал, пока женский контингент успокоится.
— Слушай, — зашептал он в ухо Катрин, — у меня новый план. В Лобастика перепишем не мою, а твою память. И ты вытащишь нас отсюда.
— А как же Лобастик?
— ТЫ станешь Лобастиком.
— Мрак, ты не понимаешь, это же все равно, что убить ребенка.
— Ты хочешь сказать, что никогда не убивала? Попала на Зону по ошибке, так?
— Я никогда не убивала детей, Мрак. — Катрин села в постели, прижав к груди Лобастика.
— Хорошо, успокойся, другой план у тебя есть?
— Есть. Нас вытащит Лобастик.
— С чего ты взяла, что она захочет нас вытащить?
— А с чего ты взял, что я захочу тебя вытащить? С чего ты вообще взял, что я захочу стать драконой. Ты пойми, — заговорила она, пока Мрак не возразил. — Мы ее вырастим, она нас любить будет…
— Ты веришь в любовь? — перебил он.
— Да!
— Здесь, на Зоне? Любовь? Ладно, спи. Завтра поговорим, время терпит.
— Любовь есть! Если ее нет, зачем вообще жить?!
— Есть воля, есть свобода, есть сила и разум. Еще глупость есть. А любви нет. Вот ты — умная, красивая. Кто тебя любит?
Катрин уткнулась носом в подушку и заплакала. Лобастик жутко разволновалась, даже обмочилась на одеяле. Мрак вздохнул и принялся утешать обеих: пронзительные вопли Лобастика не давали уснуть.
— Мрак, ты бы приструнил свою девку.
— Что она натворила?
— Вроде бы, пока ничего. Но дисциплина должна быть. Как ты за дверь, она следом.
— А, это… Я знаю.
— Я не хочу учить, это теперь твои проблемы, но она же целыми днями по лесу шляется. А если попадется кому… Останешься без бабы. Я не дам тебе людей ее отбивать. А если она разболтает, что здесь слышала?
— Не разболтает. Но… Пожалуй, ты прав, Бугор. Надо дать ей пистолет.
— Ну вот! Я ему про Фому, а он про Ерему.
— Воздух! Драконы! — донеслось с первого этажа, и по лестнице загрохотали тяжелые ботинки.
— Чего испугались? — рявкнул на охранников Бугор. — Мы ничего не видели, ничего не знаем. В дверь они не пройдут, так что сидите, не дергайтесь. Я с ними поговорю.
— Подожди, это, кажется, по мою душу, — остановил его Мрак, выглянув в окно. Зеленый — это тот самый, которого я снимал. Черного тоже однажды видел.
— Тогда не высовывайся. Я с ними говорить буду.
