Через полгода месяца родился я. Но я всегда думал, что это было где-то очень далеко. И вдруг, вот так прямо — «Здесь твой отец!»
Я мать спросил:
— А он к нам придёт?»
— Нет. — Сказала. — Не придёт.
Помню, обидно стало. Первый раз в жизни я почувствовал себя безотцовщиной.
— Что, видеть не хочет? — говорю я.
— Нет — говорит мать — не поэтому. Просто он теперь другой.
— Какой другой?
Она долго не хотела отвечать. Но я её всё же достал.
— Отвяжись. — Разозлилась мать. — Не придёт потому, что он шаман…
Я так и охренел. Батя — шаман!
Конечно, с того дня только о нём и думал…
О нем много тогда говорили. Кто сказал, что он умеет управлять погодой. В магазине какой-то пьяный якут рассказывал своему собутыльнику, что шаман может перекидываться волком и главное — «ходит за реку мертвых» — умеет переходить в подземный мир мертвых и духов.
Можно было конечно просто взять и прийти к нему. Мол, я твой сын. Но не знаю почему, я боялся…
В тот день я возвращался с острова Бруснева. Мы там часто играли. Лазили по корабельной свалке. По дороге налетел заряд. Я не очень испугался. Направление знал. Брел, отворачиваясь от снега. И, наконец, вышел к окраинам поселка. Как раз к чумам. Сильно замерз, к тому же снег стал просто валить стеной. В паре метров уже было ничего не видно. Еле добрел до ближайшего чума и буквально ввалился внутрь. Только, когда оттер лицо от мокрого липкого снега, понял, что сижу в чуме шамана. Смотрю, кто-то у очага сидит. Услышал меня, повернулся, поднялся.
Смотрю и не пойму. По одежде вроде баба. Парка, торбаза. Но лицо как у мужика. В волосах какие-то косточки, кисти и нити. На линялой байковой рубахе куча каких-то мешочков. Ещё помню цвет кожи, показался почти черным. Стою как дурак, а в голове одно — «Ё-моё! Это же мой отец…»
Он подошёл ко мне и начал меня шумно обнюхивать. Делал он это как-то по-медвежьи. Так когда-то цирковой медвежонок в наморднике выпрашивал у нас сахар. Сильно сопел и поминутно глотал слюну. Я просто охренел от ужаса. А он обнюхал мои лицо, шею, волосы, потом опустился ниже, обнюхал живот, уперся в ширинку. Тоже обнюхал.
Я почувствовал, что краснею как помидор и вот-вот обоссусь от ужаса.
Но тут он спустился ниже и обнюхал мои ноги.
Потом встал и, схватив меня за шиворот, буквально потащил к очагу. Усадил на оленью шкуру. Потом солдатской кружкой зачерпнул из котла над очагом какого-то варева и сунул ее мне в руки. «Пей, рысенок!» — это были первые слова, которые я от него услышал. Ну, я глотнул. Что-то горячее солоновато-сладкое. Стою цежу из кружки, а сам батю разглядываю.
А он все так же молча вытащил откуда-то из шкуры еще одну кружку и, зачерпнув из котла начал пить сам.
В животе у меня словно какой-то горячий горшок разлился. Жарко стало. И спать захотелось дико. Так бы прямо там и лёг. Я, что б сон отогнать, мотнул головой.
Тут он на меня посмотрел и говорит: «Что, рысенок, хлебнул крови и замурлыкал?». При слове «кровь» у меня комок подкатил под горло. Посмотрел в кружку — что-то чёрное. Неужели кровь?
Я знал, что местные оленью кровь пьют. Мы к этому относились с брезгливостью. Говорили, что от сырой крови можно заразиться паразитами.
В общем, что бы не наблевать прямо на шкуры, я вылетел вон. По дороге плечом задел руку шамана с кружкой так, что вылил всё на его рубаху.
Меня вырвало прямо за чумом. Блевотина была почти черной. В кружке точно была кровь! Меня долго выворачивало наизнанку. Когда я, наконец, пришел в себя и поднялся с колен, то чуть не боднул стоявшего передо мной шамана. Смотрю и чувствую, что что-то не так. И тут вижу, что стоит он всё в той же рубахе, на которую я разлил его кружку. Но вместо черно-кровавого пятна, на рубахе бледное сырое пятно, с которого на темные унты падают мутно-белые капли. Молоко! Тут меня просто прибило. Я буквально на четвереньках рванул к посёлку. Только в собственном подъезде кое-как отдышался.
Я пил кровь! Но в кружке шамана было молоко! В моих мозгах это никак не совмещалось. Я же сам видел, как из котла он сначала зачерпнул кровь для меня, а потом молоко для себя. Вот…
Мганга замолчал. Повисла тишина. Первым не выдержал «Окинава»:
— Ну и как он это сделал?
— Он шаман. — Глухо ответил Мганга. — Сделал не он, а его духи. Они видели меня и знали, что мне нужна была кровь. И в мою кружку налили крови. А ему нужно было молоко. Ему налили молоко.
— Какие духи? Ты их что видел? — не выдержал я.
— Их называют «Келет». — Ответил Мганга — Помощники. Они есть у каждого шамана.
— И ты их видел?
Мганга медлит с ответом. Наконец говорит.
— Да видел.
— Ну и какие они?
— Они всегда разные. У них нет формы. Келет может быть размером с муху, а через минуту подойти к тебе человеком, а потом ты встретишь его сидящем на сопке, как на стуле…
— …Ладно, сказочник. Хватит народ байками развлекать. — Раздался из темноты голос взводного и через мгновение он вынырнул в свет костра. — Ужин старшина привёз. Пошли, пока совсем не остыл.
…К нам в роту Мганга попал месяц назад. До этого он служил в дивизионном зенитном полку в полковом клубе. Год прослужил спокойно. Афиши рисовал, плакаты, за порядком в клубе следил. Но потом на Мгангу взъелся новый начальник клуба лейтенант, прибывший сюда после училища. Выяснилось, что Мганга числится на должности контрактника. А новый начальник решил на это место устроить свою жену. Какая — никакая, а работа. В военном городке с этим туго…
— …К нам в полк разнарядка пришла. — Рассказал нам в первую ночь после прибытия Мганга — Выделить двадцать человек в Чечню для пополнения. А начклуб знал, что у меня есть охотничий билет. Вот и побежал в штаб докладывать, что я, типа, якутский охотник. Мол, месяцами по тайге ходил, белку в глаз бил. Дурак, однако! У нас в Тикси тайги вообще нет. Тундра кругом. А охотился я всего несколько раз. У нас сосед был местный охотовед. Вот он мне и сделал билет. Не охотник я. Не люблю зверей стрелять. Только кому это объяснишь. Я пытался в штабе рассказать, но на меня помощник начальника штаба капитан Свирский накричал, мол, трус, от войны закосить пытаешься…
В общем, меня и послали…
Может, и не любил Мганга охотиться, но стрелял он отлично.
Всех новичков наш ротный проверял самолично. Как стреляют, как с автоматом управляются, как бегают и ползают.
Так вот Мганга из «калаша» первой же пулей сбил пачку из под сигарет, которую по приказу ротного выставил каптёр в окне разбитого дома на другой стороне улицы. Майор только хмыкнул. Долго в бинокль разглядывал дом. Потом повернулся к Мганге.
— На третьем этаже, второе окно справа — часы на стенке. Видишь?
Мганга прищурился выискивая нужное окно.
— Да вроде есть что-то… — наконец сказал он.
— Ну-ка, сними их! — скомандовал ротный.
Мганга прицелился и выстрелил.
Ротный приник к биноклю.
— Промазал! — разочаровано выдохнул он через пару секунд. — Висят на месте.
— Однако, попал. — Угрюмо ответил Мганга.
Ротный коротко и сердито глянул на Мгангу. Майор не любил, когда ему перечили. На скулах его заходили желваки. Он ещё раз прижал бинокль к глазам. Несколько секунд разглядывал в него что-то.
