Беглецы

маленькая дверца, через которую мож­но проникнуть в отделение за кабиной, где на­ходится походная кровать. Из него выбирается водитель, потягивается и направляется к туале­там, оставив дверь открытой.

Коннор молниеносно принимает реше­ние и бросается к грузовику. Из-под ног летит гравий, но мальчик продолжает бежать что есть сил. Он не знает, где полицейские маши­ны, но это уже не важно. Решение принято, и сейчас время действовать вне зависимости от результата. Подбегая к двери, он краем глаза видит луч света: одна из полицейских машин вот-вот повернет в его сторону. Он пулей заскакивает в кабину и закрывает за собой дверь.

Сидя на койке, которая оказывается не больше банкетки, стоящей в школьном вести­бюле, Коннор пытается отдышаться. Что де­лать дальше? Скоро вернется водитель. Если повезет, у него в запасе минут пять, в худшем случае — не более минуты. Он заглядывает под койку. Там достаточно места, чтобы спрятать­ся, но оно занято двумя рюкзаками с одеждой. Можно вытащить их, забраться под койку, прижаться к стене и втащить мешки обратно. Тогда водитель не будет знать, что он здесь. Но прежде чем Коннор успевает вытащить первый рюкзак, дверь спального отделения распахивается. Мальчик остается стоять на месте, а водитель тем временем хватает его за куртку и подтягивает ближе к выходу, чтобы рассмотреть.

— Ух ты! А ты кто такой? Какого черта ты за­брался в мой грузовик?

Мимо беззвучно проплывает полицейская машина.

— Прошу вас, — шепчет Коннор, чувствуя, что его голос стал тонким, как раньше, когда он еще не успел сломаться, — пожалуйста, не гово­рите никому. Мне нужно убраться отсюда как можно скорее.

Он поспешно засовывает руку в рюкзак, ви­сящий за спиной, достает бумажник и вытаски­вает из него стопку банкнот.

— Вам нужны деньги? У меня есть. Я отдам все, что есть.

— Мне не нужны твои деньги, — отвечает во­дитель.

— Что же мне делать?

Даже в темной кабине водитель наверняка заметил панику на лице мальчика. Но он ниче­го не говорит, продолжает молчать.

— Пожалуйста, — снова умоляет Коннор. — Я сделаю все, что вы захотите...

Водитель продолжает молча смотреть на мальчика в течение еще нескольких томитель­ных секунд.

— Сделаешь, что я захочу? — наконец пере­спрашивает он, забирается в кабинку и закры­вает за собой дверь.

Коннор закрывает глаза, боясь даже пред­ставить, на что он только что подписался.

— Как тебя зовут? — спрашивает водитель, присаживаясь на койку.

— Коннор, — отвечает мальчик раньше, чем успевает сообразить, что, возможно, настоя­щее имя следовало скрыть.

Водитель почесывает подбородок, покры­тый жесткой, давно не видавшей бритвы щети­ной, и о чем-то думает.

— Давай-ка я тебе кое-что покажу, Коннор, — говорит он наконец. Протянув руку, он нео­жиданно для мальчика достает из небольшо­го мешочка, висящего над койкой, колоду карт.

— Ты когда-нибудь видел такое? — спрашивает он, ловко разбрасывая карты на несколько сто­пок одной рукой. — Здорово, правда?

Коннор, не зная, что сказать, одобрительно кивает.

— А как насчет этого? — снова спрашивает во­дитель, взяв в руку карту и помахав ею. Карта исчезает. Водитель тянется к карману рубашки Коннора и достает из него исчезнувшую карту. Мальчик издает короткий нервный смешок.

— Такие вот фокусы, — говорит водитель. — Но делаю их не я.

— В каком смысле? — удивляется Коннор.

Водитель, закатав рукав, обнажает правую руку, которой только что показывал фокусы, и мальчик видит широкий шрам — рука была пе­ресажена в районе локтя.

— Десять лет назад я уснул за рулем, — говорит водитель, — и попал в серьезную аварию. Поте­рял руку, почку, еще кое-что. Органы пересади­ли, и я выжил.

Водитель смотрит на руки, и Коннор заме­чает, что правая, которой он показывал фоку­сы, отличается от левой. На левой пальцы тол­ще и кожа более смуглая.

— Значит, — говорит мальчик, — вам на сдачу выпала новая рука.

Водитель смеется, потом умолкает и снова смотрит на пересаженную руку.

— Пальцы умеют то, чему я никогда не учился. Вроде бы это называется мышечной памятью.

И не было такого дня, чтобы я не вспоминал того парня и не пытался представить, какие еще замечательные штуки он мог делать, преж­де чем его разобрали... Знаешь, хорошо, что ты ко мне залез, парень, — говорит он. — Тут не все люди такие, как я. Могли бы все у тебя забрать, а потом все равно копам сдали бы.

— А вы не такой?

— Нет, не такой, — говорит водитель, протя­гивая для пожатия свою, левую, руку. — Иосая Элдридж меня зовут. Я на север еду. До утра мо­жешь со мной.

Коннор чувствует такое невероятное облег­чение, что в течение какого-то времени не мо­жет даже вздохнуть, не говоря уже о том, что­бы поблагодарить водителя.

— Тут койка, конечно, не самая удобная в ми­ре, но спать можно, — говорит Иосая. — Вот и поспи пока. Я только еще раз в сортир зайду, и поедем.

Он выбирается из кабинки и закрывает за собой дверь. Коннор прислушивается к удаля­ющимся шагам — водитель действительно на­правился в сторону туалета, как и сказал. Нако­нец мальчик решает, что сделал для своего спа­сения все, что можно. Нервное напряжение с падает, и сразу наваливается чудовищная уста­лость. Водитель не сказал точно, куда едет, просто назвал направление, но Коннору и это­го более чем достаточно. На север, на восток, на юг, на запад — какая разница, лишь бы по­дальше отсюда. Мальчик решает подумать о том, что делать дальше, позже. Нужно пережи­вать неприятности по мере их поступления, думает он.

Спустя минуту Коннор чувствует, что засы­пает, но моментально просыпается, услышав на улице крики полицейских: «Мы знаем, что ты здесь! Выходи с поднятыми руками, или бу­дем стрелять!»

Силы оставляют Коннора. Похоже, Иосая играл краплеными картами. Нужно выходить, копы ждать не будут. Вот черт. Путешествие окончилось, так и не начавшись. Коннор рас­пахивает дверь, готовясь увидеть инспекторов по работе с несовершеннолетними с пушками в руках.

Полицейские на стоянке есть. Оружие на­готове, но целятся они отнюдь не в Коннора.

Мало того, они стоят к нему спиной.

Дверь кабины грузовика, под которым не­сколько минут назад скрывался Коннор, распа­хивается, и появляется мальчик, прятавшийся за водительским сиденьем. Коннор немедлен­но узнает его — они ходят в одну и ту же школу. Парня зовут Энди Джеймсон. Господи, неуже­ли и его отдали на разборку?

Энди напуган, но на его лице не только страх перед полицейскими. Он побежден, раз­давлен. В этот момент Коннор осознает, что все еще стоит как вкопанный на пороге кабины и полицейские в любую секунду могут его заме­тить. Слава богу, пока еще не засекли. Зато Эн­ди заметил, встретился с Коннором взглядом всего на секунду...

После этого произошло нечто замечатель­ное. Выражение отчаяния и горя исчезло с ли­ца Энди, сменившись железной решимостью и чуть ли не триумфом. Заметив Коннора, он бы­стро отвел глаза и успел сделать несколько ша­гов в сторону, уводя полицейских прочь и не давая им смотреть по сторонам, прежде чем они схватили его.

Энди видел его и не выдал! День не принес ему удачи, но одну маленькую победу удержать все-таки удалось.

Спрятавшись в тени за боковой стенкой ка­бины, Коннор осторожно закрывает дверь.

Снаружи, на стоянке, полицейские увозят Эн­ди. Коннор ложится на койку и начинает пла­кать. Слезы льются ручьями, лицо тут же стано­вится мокрым. Он и сам не знает, по кому пла­чет — по себе ли, по Арианне или по Энди, — и от этого незнания становится еще больнее и горше. Коннор не вытирает слезы,