— Подойди-ка, подойди!
Баран почуял нависшую над ним угрозу и нехотя убрался восвояси.
За гирляндой березовых веников, развешанных вдоль стены, Костя нашарил метлу и лопату, вытащил их, запер сарай и взялся за работу. Комья снега, ломаясь в воздухе, один за другим перелетали редкий ивовый плетень и плюхались на грядки. Было приятно следить за тем, как исчезает островерхий сугроб, грозивший при первой дружной оттепели затопить двор, превратив его в жидкое непроходимое болото.
Полкан скучал, очень хотелось порезвиться, а хозяин, как видно, и не думал об этом. Пес покрутился возле и нерешительно тявкнул. Безрезультатно. Тявкнул еще раз, погромче.
Костя распрямился, метнул в снег лопату, подобрал сосновую палку.
— А ну, отбери, отбери!
Полкан припал к земле и притворно зарычал, обнажая белые острые клыки.
— Налетай! Налетай! Вот она — палка-то!
Пес гигантским прыжком преодолел расстояние, отделяющее его от хозяина, и впился зубами в палку. Началась борьба. Полкан тянул добычу в свою сторону, Костя — в свою. И, пожалуй, победа была бы на стороне собаки, но противник схитрил: сделал вид, что выпускает палку из рук, а затем ловким рывком высвободил ее из пасти Полкана.
За воротами раздались звонкие голоса. Костя прислушался, воспользовавшись этим, пес подхватил добычу и, опасаясь преследования, скрылся за сараем.
Вдоль дороги, что тянулась через всю деревню, двигался отряд человек в десять, и все из шестого «Б». И все на лыжах.
Во главе, ловко переставляя легкие бамбуковые палки, шагал высокий смуглый паренек. Коричневая фуфайка плотно облегала мускулистую грудь. Синие, очевидно, новые спортивные брюки выгодно отличали его от других ребят. На голове красовалась серая барашковая шапка-кубанка с верхом из малинового бархата. Над выпуклым лбом вился темно-каштановый чуб. «Ленька Колычев ребят куда-то повел», — моментально сообразил Костя, вышел на дорогу и поднял руку:
— Стой!
Ленька придержал шаг, тоже вскинул над головой руку и выкрикнул:
— Губошлепику великое почтение! Физкульт-ура!
— Ура-а-а! — подхватили лыжники.
— Куда поехали? — спросил Костя, не обращая внимания на смех, вызванный столь необычным приветствием.
— На Лысую, — щурясь, словно сытый кот, ответил за всех Ленька.
— А сбор?.. На сегодня сбор отряда назначен! Сегодня — девятое марта.
— Отменен сбор, — ухмыльнулся Ленька. — Ты что, начальником стал? Заместитель Никиты?
— Я, Ленька, о сборе говорю. Срываете вы его!
— Без тебя как-нибудь разберемся. Помалкивай.
— Зачем ребят сманиваешь?
— Говорю, что сбор отменен!
— Кто отменял?
— Я! — Ленька подбоченился и, кривляясь, пропел:
Мы, спортсмены, как всегда,
Время не теряем!
Ваши сборы — ерунда,
Мы их отменяем!..
Частушка не удивила Костю. Он знал, да и всем школьникам было известно, что Ленька сочиняет стихи экспромтом и на любую тему.
— Поворачивайте! На сбор пойдемте, — загородив лыжню, твердо сказал Костя.
— Задержать думаешь? — Ленька презрительно смерил его взглядом и подмигнул приятелям, дескать, смотрите, какую штуку я выкину. — Храбрый ты! — он дал знак соседу, мальчугану в красноармейском шлеме с зеленой матерчатой звездой. — Молодец, Костя! Уважаю таких. Давай дружить!
— С тобой дружбу водить?
— Гордый какой! Я не хуже Никиты.
Ленька Колычев занимал Костю разговорами, а паренек в красноармейском шлеме тем временем зашел с тыла, снял лыжи, подобрался к нему вплотную и опустился на четвереньки.
— А ну, держись! — выкрикнул Ленька и, выбросив руку, легонько толкнул Костю в грудь. Тот попятился, наткнулся на мальчугана в шлеме и, неловко всплеснув руками, опрокинулся в снег. Меховой треух отлетел далеко в сугроб. Мелкий колючий снег моментально набился в рукава, за воротник, запорошил лицо.
— Выплывай, выплывай! — кричали лыжники. — Держись за воздух!
Ленька, донельзя довольный удавшейся шуткой, приподнял кубанку и церемонно поклонился:
— Всего хорошенького! Отдыхайте! Сил набирайтесь!.. Позабавили нас от души… Благодарим! Вперед, ребята!
— Подождите! — Костя сел и, растопырив по сторонам облепленные снегом руки, сквозь слезы взглянул на Леньку. — Плохо будет, если со сбора уйдете.
— Не пугай.
Отряд тронулся. Костя вскочил. Из подворотни вынырнул Полкан с палкой в зубах. Хозяин потрепал его по лохматой голове и вздохнул:
— Опоздал, Полкашка. Опоздал!
Пес подпрыгнул, уперся передними лапами ему в грудь и лизнул в мокрую от слез и снега щеку.
— Опоздал, — еще раз повторил Костя. — Придется нам с тобой к Никите наведаться.
Нахлобучив треух, он решительно зашагал к деревянному горбатому мостику, в ту сторону, где, вырисовываясь на синем небе, возвышалась круглая силосная башня.
КОГДА СМЕЛО СМОТРИШЬ ВПЕРЕД
Никита Якишев, председатель пионерского отряда шестого класса «Б», относился к числу людей, которые не любят сидеть без дела. Дома, выучив уроки, Никита брал молоток, пилу-ножовку, насыпал в карманы неизменной ватной телогрейки разнокалиберных гвоздей и обходил двор. Подгнившую доску в заборе заменял новой, заделывал щели в крыше сарая. Любовь к труду он воспитывал и у пионеров своего отряда. Два раза в неделю шестиклассники ходили на подшефную животноводческую ферму, помогали там убирать навоз, подвозили на кормокухню силос, ездили за сеном и топливом.
Этот выходной день Никита посвятил заготовке дров. С утра, вооружившись лучковой пилой, он с жаром взялся за работу. «Чжик-чжик-чжик» — выговаривала пила, рассыпая по снегу золотистые, пахнущие смолой опилки. Не успел Никита допилить первое полено, как тесовая калитка со стуком распахнулась, и появился Костя Клюев. Можно было сразу определить — принес он какое-то неприятное известие.
— Случилось что? — с тревогой спросил Никита.
— Еще бы! — Костя передохнул, провел языком по пересохшим губам и выпалил скороговоркой: — Ты дома сидишь, а Ленька не зевает! Ребят сманил на Лысую, на лыжах!
От волнения и быстрого бега лицо у Кости было красным, как переспевшая клюква. Из-под мехового треуха, сползающего на глаза, выставлялись спутанные белокурые волосы. Расстегнув пальто, он ослабил на шее красный шарф и снял рукавицы. Ему было жарко.
— Застегнись, — спокойно сказал Никита. — Простынешь.
— Ничего…
Костя поспешно выполнил приказ.
— А теперь рассказывай сызнова и помедленнее, а то тарахтишь, как молотилка.
— Ленька сказал, что наши сборы — ерунда! С ним на Лысую Толька Карелин ушел, Витька Подоксенов, Гоша Свиридов… Десять человек. Не мог задержать их! Ленька помешал. Он Толяна Карелина
