Черемуха… И привязанный к ее стволу скворечник… Демка круто свернул с дороги и перепрыгнул неглубокую канаву. Гнедой промчался мимо.
— Будь здоров! — крикнул из саней Илья Васильевич. — Смотри, брат, не кашляй теперь!
Демка подошел к воротам и заглянул в узкую щель.
Во дворе было пусто. Справа от крыльца тесовая собачья конура. Рядом — сани с задранными вверх и связанными между собой оглоблями. От сарая до забора крест-накрест веревки. На веревках — белье разных цветов. Слева — огромный штабель леса.
— Ле-о-онька-а!..
Из конуры, разбуженный криком, выметнулся взъерошенный цепняк и, натягивая гремящую цепь, забился на ней, хрипло лая. Скрипнула дверь, появилась Аграфена Петровна, полная женщина, с такими же, как у Леньки, черными глазами и смуглым лицом. Поправив на голове белую пуховую шаль, она легко сбежала по ступенькам крыльца и направилась к воротам.
— Кто там?
— Это я, Демка Рябинин! Аграфена Петровна, Ленька дома?
Аграфена Петровна остановилась на полпути и в сердцах всплеснула руками.
— Тьфу ты! Тарарам-то какой учинил. И не сидится спокойно! Думаю, кто путный стучится, а тут…
Но Демку нисколько не интересовало, к какой категории людей относит его Ленькина мамаша. Он выяснил, что Колычева нет дома, значит, надо идти в «штаб». А туда ведет еле приметная среди сугробов тропинка. Начинается она у тополя, верхушку которого в прошлом году молнией расщепило. Демка поддернул штаны, провел под носом рукавицей и уверенно зашагал к заветной тропе.
НАДО ЧТО-ТО ПРЕДПРИНИМАТЬ
Что весь отряд вернулся с Лысой и находится в «штабе», Демка определил сразу: несколько пар лыж составлены рядком вдоль бревенчатой стены. Он проник в тесный полутемный предбанник, ухватился покрепче за деревянную скобу и потянул на себя низкую дверь. За порогом была непроглядная темнота. Терпко пахло распаренными березовыми вениками, мылом и сыростью.
Расставив руки, чтобы впотьмах не налететь на что-нибудь, Демка стал медленно продвигаться к едва заметному квадрату крохотного окна. Под ноги попалось пустое ведро. С грохотом покатилось оно по полу.
— Демка? — спросил из темноты Ленька. — Проходи к окошку, там на скамейке свободно. Осторожней только шагай.
— Давно с Лысой?
— С час.
— На сборе интересное было.
— Повремени… Толька расскажет, а потом ты.
Демка опустился на скамью, расстегнул полушубок, распахнул его, снял шапку и прислушался. Пропустив начало рассказа, он не понимал, о чем говорит Карелин. Склонившись к соседу, Рябинин спросил вполголоса:
— Кто здесь?
— Я.
— Гоша, — узнал Демка. — Про что рассказывает Толян?
— Отличился, — тихо проговорил Гоша Свиридов. — Когда мы с Лысой ехали домой, он похвалился в сенках у Емельянихи из кадушки огурцов набрать.
— Ну?
— Набрал. Вкусные, с укропом и с чесноком. Попробуй — они на подоконнике, сзади тебя.
Демка, успевший изрядно проголодаться, нащупал скользкий холодный огурец и почти целиком забил его в рот. Запашистый соленый сок брызнул на язык.
— Знатная штука, — похвалил он. — Запах, как весной в смородиннике. Наверно, Емельяниха в них лист смородиновый кладет.
— И вот стал я огурцы из кадушки доставать. А в кадке-то фанера и гнет — здоровый камень. Гнет я в сторону сдвинул, фанеру выбросил и уже полмиски набрал, — продолжал Толя, — чую, в избе кто-то шкраб-шкраб, шкраб-шкраб, к двери вроде подходит. Затаился. «Ну, думаю, пропал!» И решил, коли появится кто в сенях, гаркнуть что есть силы. Испугал бы до смерти.
— Бока наломать могли, — сказал Гоша Свиридов.
— Это мне-то. А кто же?
— Тот, кто вышел бы в сени.
— Толкую тебе, напугался бы он. От перепугу медведи помирают, а человек — не медведь. Сердце на части разорвет!
— Боязно было в сенях-то сидеть? — спросил Демка, похрустывая огурцом.
— На это дело у меня кровь холодная.
— Рыбы — хладнокровные, а ты, Толян, крепкий на нервы, — заметил Гоша.
— Уже спор затеяли, — проговорил с недовольством Ленька. — Ты, Гоша, всегда ершишься, где надо, где не надо… Демка, как сбор прошел? Интересно?
— Не обрадуешься. Никита с Костей выделились опять. Они…
— Подожди! Толян, фонарь! У кого спички?
Брякнул спичечный коробок. Язычок пламени скупо осветил помещение. Колычевцы в живописных позах сидели, полулежали и лежали на скамейках, разоставленных вдоль покрытых копотью стен. Некоторые устроились на полке парилки. Оттуда свешивались головы.
— Толян, подними стекло! — скомандовал Ленька. — Выше поднимай! Так. Ишь, как прожектор, горит фонарь — всем фонарям голова. — Он вытер стекло «летучей мыши» рукавом фуфайки. — Толька, повесь у дверей. Там гвоздь на косяке. Смотри, чтобы с улицы огня не заметили. Мать увидит, крик поднимет, выгонит. Демка, опять Никита военную игру задумал проводить?
— На этот раз почище отмочили, — ответил Демка. — Они с Костей при школе кружок открывают, на комбайнеров учиться будут.
Толя тянулся к гвоздю, чтобы повесить фонарь. Услышав Демкино сообщение, он чуть не уронил на пол «летучую мышь». Сунув фонарь на скамью, Толя повернулся. Свет бил ему в лицо. Оно было несколько мрачноватым, широкие брови сходились у переносья, образуя на лбу глубокую поперечную складку, скрытую под козырьком красноармейского шлема. Большие глаза смотрели на вожака, будто искали поддержки. Толя преклонялся перед Ленькой и верил ему беспрекословно.
— Врешь, — проговорил Толя. — Врешь, Демка!
— Провалиться мне!
В бане сразу наступила тишина. Было лишь слышно, как поет в печной трубе ветер. Надрывно, тоскливо звучала эта унылая песня, и под ее тягучую мелодию Ленька вспомнил спортивную игру, умело и, как говорят, интересно проведенную пионерами. После этой игры от него отделились трое хороших ребят. Они перешли к Никите. А совсем недавно, когда по школе распространился слух, что пионерский отряд шестого класса «Б» взял шефство над животноводческой фермой колхоза, от Леньки откололись еще четверо. Много ему обид причинил беспокойный Никита, очень много. «Кружок открывает он неспроста, — размышлял Ленька. — Побегут от меня ребята. Обязательно побегут».
Воспоминания вызвали у него вспышку бессильной ярости. Вскочив со скамьи, Ленька сверкнул глазами, откинул свесившийся на лоб кудрявый чуб и быстро, горячо заговорил:
— Сказки Якишев придумывает, а вы уши развесили! Чего стоишь, Толян? Вешай фонарь на место! Демка, это точно?
— Говорю, что было.
— Было, было! Никита дурачков ловит, переманивает! Кружок! Ха-ха-ха-ха! Коров им пасти, а не комбайнами управлять…
— Кружок — хорошо! — заметил Гоша.
