учителю… Ты не обижайся…
Мама подняла голову, сняла очки и со вздохом привлекла меня к себе.
— Я-то что… А как ребята — не разозлились на тебя за правду?
— Не думаю, чтобы обрадовались… Но только за правду, если она несладкая, можно лишь на себя сердиться. Так ведь, мама?…
Мать вдруг резко оттолкнула меня:
— А сам-то хорош! Всех раскритиковал, а сам где, спрашивается, был, когда вся эта ерунда у вас происходила?
Я молчал. Крыть было нечем.
Человек за бортом
Сколько раз убеждался в великой мудрости пословиц… Очень скоро после того сбора пришлось мне со вздохом припомнить такую: «Любишь кататься — люби и саночки возить». Вот ведь как получилось: раскритиковал я работу совета отряда в дым, а мне ребята по справедливости сказали:
— Куда же раньше-то глядели твои глаза, где отлеживался сердитый твой язык?
А в результате теперь я не только редактор сатирической стенгазеты «Улыбка», но еще и в учебный сектор избран. А это значит, мимо Васьки Кулакова мне теперь не пройти. Он теперь, оказывается, на моей совести. А у него в журнале двоек больше, чем урюка в садике нашей подшефной бабки Натальи. И стряхнуть их совсем не просто — они за Ваську как припаянные держатся.
А тут у нас в школе новое соревнование объявили — на правофланговый отряд. Приуныли мы не на шутку. С нашим Кулаком далеко не уплывешь. Если к нему еще и Аркадия Дворянского пристегнуть — и вовсе наш корабль на якорь станет. Стал совет отряда думать, как жить дальше. Стелле Хван дали первое слово — отец отряда как-никак. Хоть и девчонка, а отец…
— А чего тут думать, — обреченно вздохнула Стелла. — Кулаку свою голову не пересадишь.
— Это твою-то, с косичками? — усмехнулся я, пытаясь хоть немного рассеять общее уныние.
— А хотя бы и не мою — хотя бы Серверскую.
— Не получится! — отрезал я. — Будет реакция отторжения — не приживется у Кулака мудрая голова Мамбетова. Отомрет…
Сервер обиженно шмыгнул носом. Ясно — голову пожалел.
— Что же нам делать? — спросила Света. — Ведь опозоримся…
— Д-а-а-а… — мечтательно протянула Стелла. — Вот если бы Кулака перевели от нас куда-нибудь… Тогда и проблем бы не стало — вот было бы здорово!
— Сказки это! — махнула рукой Замира. — Ненаучная фантастика. Куда же его переводить, если на весь поселок один наш шестой класс?
Положение было сложным. Кулака, действительно, некуда было девать: врос в наш класс, как сорняк, сколько ни дергай и ни рой — все равно по весне воспрянет.
— Если бы только Кулак… — снова вздохнула Стелла. — А куда девать Дворянского? Арик считает себя личным заклятым врагом грамматики. Алла Сергеевна
врукопашную бьется с его диктантами и сочинениями — в них орда ошибок и нелепиц. Как быть с Ариком? Куда бы и его подевать?
— Ты еще про произношение Юрки Воронова вспомни, — подсказал я. — Тамара Петровна говорит, что, если Юрку выпустить на набережную Темзы, изумленные лондонцы, с которыми Юрка попытается установить словесный контакт, посчитают себя первыми наблюдателями космических пришельцев.
— Избавляться… Только избавляться! — покачала головой Стелла.
— Погодите! — вспомнила Замира. — Мы еще не говорили о Грызуне — у Мубара по физкультуре двойка… Об Андрее Никитенко — он часто пропускает уроки, потому что вечно горло болит… И о Гуле Мирзаулуковой еще не говорили, а ведь она книжки в библиотеку по полгода не возвращает.
— Дела-а-а-а! — протянула Стелла. — Не видать нам правофланговой ленты, как своих ушей — можно и не стараться.
Я спросил:
— Ну, а если бы пришел к нам волшебник и сказал: «О, досточтимый и мудрый совет отряда! Позволь помочь тебе избавиться от всех, кто тянет тебя назад и
мешает получить почетное звание…» — скажи, тогда стали бы мы соревноваться?
Стелла удивленно глянула на меня:
— Тогда и соревноваться было бы ни к чему — мы бы и без боя победили.
— Но ведь всякое соревнование — это бой! — хотел было возразить я, но не успел — в класс протиснулся Акрам, мой старший брат.
Когда Акрам еще учился в девятом классе, он был у нас в школе вторым вожатым. Получалось у него неплохо. Во всяком случае, так мама говорит. Школу он окончил три года назад и решил бороздить океаны. Акрам плавает матросом на сухогрузе и заочно учится в институте. Вчера приехал в длительный отпуск, и решил заглянуть в родную школу. Акрам пришел в своей любимой тельняшке, в которой он как в аквариуме — тельняшка полосатая, волны по ней бегут синие… Он белозубо улыбнулся:
— Разрешите пришвартоваться?
— Акрам пришел! — все обступили моряка.
— Вот, приплыл в родную гавань! — сказал Акрам. — Как вы тут поживаете? Не штормит?..
Все дружно вздохнули.
— Что такое? — удивился Акрам, завидя, как поскучнели наши лица. И тогда я вкратце рассказал о нашей беде.
Акрам улыбнулся.
— Говорите, балласта много на вашем корабле, за борт его хотите побросать, чтобы вперед вырваться? Занятно…
Он умолк, но только на мгновенье.
— Не по-океански рассуждаете, ребята! — задумчиво выдохнул он. — Я вот сейчас представил себе гонки чайных клиперов и подумал, что худо пришлось бы тем матросам, если бы вас к ним в капитаны определили…
— Какие гонки?.. Расскажи! — затеребили мы Акрама.
— Ну так слушайте, — с готовностью сказал он, довольный, что мы клюнули на наживу. — Было это в давние времена, когда капитаны соревновались, кто быстрее из далекой Индии в Лондон свой корабль с грузом бесценного чая приведет. Победитель получал солидный приз. Не знали матросы и капитаны покоя, глаз не смыкали, дни и ночи ловили парусами охапки ветров… И вот представьте себе теперь такую картину… Идут корабли нос в нос, корма в корму, уже и цель близка, а никто вырваться вперед не может. Что делать?.. И тогда один капитан хлопнул себя по лбу:
— Тысяча чертей! Есть идея!
И вот уже льется из мощной воронки рупора хриплый капитанский приказ:
— Боцман! Самого жирного матроса бросайте за борт!
Понятно вам, как рассуждал капитан? Швырнут они Билла или Джона на обед акулам, судно малость полегчает, вырвется вперед — пусть на дюйм, а вырвется…. Но вот уже и этого мало — не видно успеха, хоть и полетел за борт матрос. Капитан рычит:
— Боцман! И второго за борт!
Так всех матросов за борт и побросали. Словом, солидно облегчили команду, только капитан и боцман на палубе остались. А тут ураганом море задышало. Вот уже и барашки белые по зеленому джайляу волн побрели. А потом уже и не барашки — лошади, слоны, ихтиозавры… Стонет мачта, полощутся паруса, кренится судно.
— Эй, убрать паруса! — нервничает капитан. — Руби мачту!
