Штатский вежливо улыбнулся и, без приглашения проходя на кухню, поинтересовался:
— К вам можно, зайти? — и, оценив ситуацию, быстро глянул на меня в ожидании новой ухмылки. Потом добавил: — Извините, у нас совсем мало времени. Я следователь.
— Да, да, конечно, проходите, — заторопился я, пропуская в прихожую второго штатского. Участковый стался стоять на лифтной площадке.
— Вы знаете этого человека? — спросил он, показывая кодаковскую фотографию.
На снимке крупным планом было снято мертвое лицо с кровью на виске.
— Он что, мертвый? — спросил я, переведя взгляд с карточки на следователя.
— Убит, — кратко ответил он.
— В нашем доме? — поинтересовался я, начиная понимать причину милицейского визита. — Коммерсант?
— Вы его знаете? — не пожелал отвечать следователь.
— Не помню, кажется, такого в нашем подъезде я не видел.
— Может быть, ваша жена его знает? — спросил он, кивая на показавшуюся в дверях Ольгу Глебовну.
— Оля не жена и живет не здесь, — слегка замявшись, пояснил я. — Она у меня в гостях…
Оба мужчины заинтересованно и оценивающе посмотрели на девушку, одетую слишком откровенно по-домашнему. Оля немного смутилась, но я передал ей фотографию, и она с интересом начала разглядывать убитого человека.
— Может быть, вы слышали выстрел? — продолжал выпытывать следователь.
Я отрицательно покачал головой. Неожиданно в разговор вмешалась Ольга, кладя фотографию на стол:
— Я, кажется, слышала.
— Когда?
Я напрягся, но, слава Богу, на меня никто из милиционеров не смотрел. Сейчас девушка ляпнет, что это было перед моим возвращением из магазина, и у следователей появится масса вопросов.
— Точно не помню, наверное, в начале десятого. Я слышала какие-то странные хлопки. Вообще-то у нас громко работал телевизор.
То, что он очень громко работал, милиционеры могли убедиться сами.
— А вы ничего не слышали? — обратился молчавший до сих пор второй следователь ко мне.
— Он был в ванной, — вмешалась в разговор Ольга, не дав мне ответить, — мыл голову.
Теперь все посмотрели на мою мытую, еще до конца не высохшую голову.
— Если что-нибудь вспомните, позвоните в милицию, — сказал, вставая, старший милиционер, похоже, потеряв к нам интерес.
О том, где мы были во время убийства, было ясно из разговора, и он ничего не стал уточнять, чем мне очень помог — терпеть не могу врать.
Мы проводили незваных гостей в прихожую, и я попытался выйти вслед за ними на площадку, но мне помешал участковый.
— Воздержитесь от выхода из квартиры, — важно сказал старший лейтенант. — Здесь проводятся следственные действия.
Мне только удалось увидеть толпящихся у лифта людей. Я не стал начинать борьбу за свои гражданские права и закрыл за гостями дверь.
— Интересно, — задумчиво сказала Ольга, — этого человека перепутали с тобой, или они нас так путают?
Я неопределенно пожал плечами.
— Они подумали, что мы любовники, — игриво добавила девушка, имея в виду не бандитов, а милиционеров.
Что бы про меня ни думали, сейчас я был в полной прострации и не интересовался окружающими, даже симпатичными девушками.
Опять заболела голова.
— Вы не против, если я немного полежу? — спросил я гостью. — Что-то меня знобит, наверное, вчера простудился.
Кажется, Ольга Глебовна отметила про себя, что я опять перешел с ней на «вы», но никак этого не показала. Думаю, моя вежливая индифферентность девушку уже раздражала. Было похоже, что любовь к наркоману перестала владеть всем ее существом, к тому же, как и каждую женщину, ее волновало, сколько мужчин ею восхищается. Не из блудливости, а просто для порядка и самоутверждения. Однако, в таком физическом состоянии, в котором я пребывал, мне нечем было ее порадовать.
— Может быть, тебе принять какое-нибудь лекарство? — встревожено спросила девушка, разглядывая мое побледневшее лицо. — Или поставить горчичники. У тебя есть горчичники?
— Спасибо, — отказался я, — лучше просто полежу, а вы посмотрите какой- нибудь фильм.
Больше говорить у меня не было сил, и я ушел в спальню, закрыв за собой дверь. Оставшись один, я разделся, улегся в постель и опять повторил свой экстрасенсорный сеанс. Мне стало немного легче. Я с наслаждением вытянулся на кровати и спустя несколько минут заснул.
Спалось мне удивительно хорошо, и сны были какие-то необыкновенные: легкие и нежные. Отчего это происходило, я понял, когда начал просыпаться. Я спал не один. Оля не стала смотреть кино, а решила составить мне компанию. Она уютно устроилась в моей кровати и лежала на боку, спиной ко мне, мирно посапывая. Я же, оказывается, спал, крепко обнимая её, прижимаясь всем телом к мягкой, теплой женской спине. Моя бессознательная рука нашла, за что держаться, и это «что-то» было очень нежным, упругим и замечательным на ощупь.
Сначала мне сделалось неловко. Однако, убирать руку с девичьей груди я почему-то не спешил…
Мы, мужчины, довольно часто принимаем женские знаки доверия и дружбы за приглашение к действию, отчего случаются досадные недоразумения. Можно же предположить, что девушка не нашла свободного дивана и без задней мысли прилегла за компанию на широкую кровать. Впрочем, это предположение не выдерживало критики. Ладин халат, в котором ходила Оля, аккуратно висел на спинке стула, а белье лежало на сидении. Да и ничего похожего на одежду на ней не осязалось. Несколько секунд я еще пытался держать себя в руках, но когда они, эти секунды, прошли, понял, что мне с собой не совладать. Бережно, стараясь не разбудить и не сделать больно, я начал ласкать нежную, теплую плоть и, когда она ответила на ласку, вошел в нее, как мог глубоко, так что наш спящий тандем сделался единым.
Оля, не просыпаясь, по-детски всхлипнула и еще теснее прижалась ко мне. Началось что-то очень медленное, нежное, идиллическое и прекрасное. Наши встречные движения были замедленными и долгими. Все происходящее было затуманено не прошедшей дремой. Создавалось ощущение, что мы видим общий чудесный сон, так нереально и нежно было происходящее между нами…
