— Кажется, я тебя предупреждал не спать! — свирепо сказал я.
Ваня, не просыпаясь, скривил губы и попытался удобнее устроить голову.
Это было слишком. Иногда детям все-таки следует замечать, что они становятся взрослыми и должны нести за свои поступки ответственность. Ваня понес ее сполна. От мой оплеухи он слетел со скамьи и покатился по земле.
— Где?! Что?! — закричал парень, вскакивая на ноги и бессмысленно тараща глаза.
— Здесь! — ответил я. — И запомни, еще раз такое допустишь, я тебя выгоню в ту же минуту!
— Хозяин, я нечаянно, — залепетал он, так и не придя в себя. — Все равно ведь никого нет!
Не слушая оправданий, я вернулся и снова лег. Прасковья уже заснула. Меня же продолжал распирать праведный гнев.
— Хозяин, — шепотом позвал парень, просовывая голову к нам за перегородку.
Я решил, что он пришел оправдываться и уже хотел послать его куда подальше, но Ваня, увидев, что я приподнял голову, зашептал:
— Во дворе какие-то люди, трое!
Он исчез, а я вскочил и начал быстро одеваться. Хорошо, что делать это пришлось не со сна. Во всеоружии я был меньше, чем через минуту. Как говорится, нет худа без добра.
— Они там, возле забора, — зашептал рында, когда я осторожно выглянул наружу.
— Спрячься за угол, — распорядился я, на четвереньках выбираясь во двор.
Мы затаились за углом, всматриваясь в темные тени, перемещавшиеся в районе тыльного забора. Постепенно я присмотрелся и различил троих согнувшихся людей, крадущихся к нашей избе. Они были чем-то нагружены, отчего казались необыкновенно здоровыми. Ваня прерывисто дышал за плечом, и у него мелко стучали зубы. Пришлось двинуть его локтем, чтобы успокоился.
Неизвестные медленно, беззвучно приближались, Теперь можно было при желании их даже рассмотреть, но я укрылся за углом, чтобы раньше времени себя не выдать. Вскоре стало слышно их дыхание. Лазутчики теперь возились возле дверей. Я осторожно выглянул. Как несложно было предположить, технология покушения у них оказалась самая простая и традиционная: двери они уже подперли, колом, а груз, делавший их такими могучими, оказался обычными мешками с соломой, которой они собирались поджечь нашу избу.
— Клади больше под окна! — распорядился один из поджигателей.
— Надо бы еще соломки принести, а то маловато, может не загореться! — предложил другой голос.
— Так чего ждешь, неси скорей! Теперь им оттуда не выбраться!
Дольше ждать не имело смысла. Я велел Ване не высовываться и вышел к крыльцу с обнаженной саблей. Сначала меня элементарно не заметили. Когда я подошел вплотную, старший даже прикрикнул:
— Ты чего стоишь как столб! Пригнись, вдруг кто увидит!
Пришлось ответить:
— Эй, мужики, зря вы все это затеяли!
Поджигатели в первое мгновение растерялись, но тотчас оправились и, что называется, поперли буром:
— Ты кто такой? Иди отсюда, пока тебе голову не оторвали! — зло сказал руководитель, вытаскивая из сапога нож. Его товарищи тоже ощетинились ножами.
Я оказался один против троих, правда, в кольчуге и с саблей.
— Если хотите жить, встаньте к стенке и бросьте ножи! — приказал я, но прозвучало это для них не очень убедительно.
Меня начали окружать. Я не стал дожидаться, пока ситуация изменится в их пользу, прыгнул вперед, сделал резкий выпад и проткнул ближайшему ко мне человеку предплечье острием сабли. Тот от неожиданности вскрикнул и отступил назад. Старший, который оказался от меня дальше всех, не раздумывая, бросился в атаку, целясь ножом в горло. Я отскочил, грозя клинком, но его это не остановило. Он резко повернулся, и мы оказались друг против друга. Разглядеть его лицо в темноте я не мог, видел только широкую бороду и черные провалы глаз. Предводитель сгорбился и, раскачиваясь на ногах, и по блатному пугая бесшабашной решимостью, пошел прямо на саблю.
— Да я тебя сейчас на куски порежу! — пришептывал он, играя ножом. — Ты знаешь, падаль, на кого руку поднял!
Продолжать переговоры и уговоры не имело смысла, его так колотило от злобы и собственной храбрости, что уже никакие резоны остановить не могли. Пришлось мне нарушить собственное правило, по возможности не проливать человеческую кровь, и уколоть его в грудь. Я сделал быстрый выпад и отступил. Однако это не произвело на противника никакого впечатления.
— Падаль! — забывая об осторожности, заревел он и бросился на меня, пытаясь поднырнуть под сабельное лезвие.
Все происходило так быстро, что выбирать способы защиты времени не было. К тому же и второй участник уже подключался к атаке, собираясь пырнуть меня ножом в бок.
Теперь я уже действовал на инстинктах и как получится. Однако с первого раза утихомирить смельчаков не получилось, оказалось, что они защищены тегиляями, дешевыми русскими доспехами XVI века, представлявшими собой кафтан с высоким стоячим воротником, на толстой, простеганной подбивке, в которую вшивали обрывки кольчуг, бляхи и все, что попадалось под руку. Это были, конечно, не металлические доспехи, но как-то от холодного оружия защищали.
Я попытался повторить укол, но острие моей сабли ткнулось во что-то твердое, а я получил от второго нападавшего сильный удар в бок под сердце. Пробить кольчугу нож не смог, но адреналина мне добавил. Я понял, что шутки кончились, и начал драться по настоящему, кончил уговоры и бил на поражение. Поэтому все кончилось в считанные секунды. Оба поджигателя упали на землю с разрубленными головами, а раненный в плечо убегал к ограде.
— Держи его! — крикнул я Ване, растерянно стоявшему возле угла избы, и сам бросился в погоню.
Бежал раненый плохо, и когда мы его догнали, опустился на землю и закричал, прикрывая голову руками:
— Не убивай, Христом Богом молю!
— Говори, гад, кто вас сюда послал! — истерично заорал я ему в ухо, пользуясь приемом ошеломить и запугать противника, почерпнутым из кинобоевиков. — Говори, а то убивать буду! Башку сейчас срублю!
— Не надо меня убивать, я все скажу! — не менее нервно, чем я, завопил раненый.
— Кто вас послал! Быстро отвечай! — кричал я, приставляя клинок прямо к его горлу.
— Посадский послал, деньги заплатил! Много дал! — испуганно отвечал он, пытаясь отстраниться от холодной стали.
— Какой еще посадский, что ты мне врешь! Говори правду, зарублю!
— Васька его знает, не убивай, господин! Все отдам, полушки не утаю!
— Какой еще Васька?! — спросил я, чуть смерив темперамент.
— Вон тот, — показал он глазами в сторону избы, — ты его сам порешил!
Я едва не выругался. Получалось, что я погорячился и своими руками
