у него передо мной и не было: ни в опыте ближнего боя, ни в силе. Даже его тонкий длинный стилет, неприметно зажатый в правой руке, не шел ни в какое сравнение с моим настоящим восточным кинжалом.
Мне показалось, что на парне была надета защитная куртка, что-то вроде бронежилета, во всяком случае, мой клинок входил ему в грудь, преодолевая значительное сопротивление. Парень вскрикнул и отшатнулся назад. Я успел вырвать из тела кинжал, спрятал за пазуху и, не оглядываясь, пошел дальше. На все столкновение ушло не больше трех-четырех секунд. Только в конце галереи я позволил себе оглянуться. Роллер все еще стоял на ногах, держась обеими руками за стену. Отсюда это выглядело так, словно человеку стало плохо, и он пережидает, когда полегчает.
Торговая линия, на которую я попал, состояла из магазинов разнообразной крупногабаритной бытовой техники, что в моей ситуации было удачей. Спрятаться в бутиках сувениров или нижнего белья было бы много сложнее.
Я опять перешел на прогулочный шаг и вошел в магазин холодильников. По виду они сильно отличались от тех морозильных агрегатов, к которым мы привыкли, но времени на сравнительный анализ у меня не было. Я быстро углубился в шеренги выставочных образцов.
— Вам чем-нибудь помочь? — спросил, возникая как будто из пустоты, продавец-консультант.
— Я ищу Терехову, — сказал я, неразборчиво выговаривая первую пришедшую в голову фамилию.
— Терентьеву? — переспросил он.
Я кивнул.
— Она, скорее всего, на складе, пройдете до конца, там налево, а дальше спросите, — теряя ко мне профессиональный интерес, нормальным человеческим голосом, объяснил он.
Я поблагодарил и отправился искать неведомую Терентьеву. В любом случае, так можно было выиграть какое-то время. Теперь фамилия Терентьевой служила мне пропуском в самые дальние уголки магазина. Я пробирался все глубже в лабиринты складских помещений и на все вопросы, что тут делаю, спрашивал:
— Не видели Терентьеву?
Постепенно ответы становились все конкретнее, и кончилось все тем, что какая-то девочка показала на дверь, за которой и находилась неуловимая Терентьева и подождала, пока я за этой дверью не скроюсь. Особого плана у меня не было, разве что спросить у Терентьевой о Тереховой, извиниться и уйти.
За дверями я попал в помещение, которое, по-видимому, служило магазинной обслуге комнатой отдыха. Здесь стояла электрическая печь и мойка с несколькими грязными кофейными чашками, шкафчики для сменной одежды. Терентьевой в комнате не оказалось. Я воспользовался моментом, и смыл с кинжала кровь. Делать мне здесь было нечего, и я уже собрался уйти, когда случайно заметил за шкафчиками небольшой закуток, что-то вроде скрытого чулана. Я туда заглянул. В закутке поместилась лишь одна кушетка, как можно было предположить — место тайного отдыха, а то и любовных утех сотрудников. Увидеть чуланчик можно было, только подойдя к нему вплотную.
Ничего лучшего для временного убежища мне было не придумать. Не раздумывая, я протиснулся в узкую щель и сел на кушетку. В тот момент, больше чем о себе, я беспокоился о Денисе. Понятно, что искали и пытались убить меня. Вчерашние хозяева должны были выполнить приказ, но и парень, если попадется в руки таких костоломов, тоже не избежит печальной участи, просто как ненужный свидетель. К тому же через него они могли выйти на остальных участников побега. Я опасался, что Денис просто не выдержит настоящего прессинга.
За себя я не боялся. Сказывался опыт и привычка к опасности, да и бандиты нынешнего поколения были явно жиже своих средневековых коллег. Совершенная техника не требовала таких боевых и волевых навыков как примитивное оружие, а цивилизация смягчила даже самых отмороженных.
Я просидел за шкафами около получаса, пока, наконец, кто-то зашел в комнату отдыха. Судя по легкой походке, женщина. Вскоре это подтвердилось. Она начала напевать незнакомую мне песенку. Я тихо сидел на своей кушетке, пытаясь понять, чем она занимается, Здесь было уютно и очень не хотелось сейчас с кем-нибудь встречаться. Выглядывать я не рисковал. Да вскоре и нужда в этом отпала. Женщина кончила петь и ходить по комнате, скрипнул стул, и наступила тишина. Теперь мне нельзя было даже пошевелиться из опасения обнаружить свое присутствие.
Минут пятнадцать в комнате было тихо, потом женщина скрипнула стулом, подошла к шкафчикам, которые отгораживали ее от меня, и открыла один из них. Она опять замурлыкала песенку, и стал слышен шелест одежды. Время приближалось в шести вечера и, похоже, что она собралась уходить. Я про себя вздохнул с большим облегчением. Если она сейчас меня не заметит. я смогу отсидеться здесь до завтрашнего утра, а потом найти момент и покинуть магазин.
Однако все случилось совсем не так, как я рассчитывал. Кто-то с такой силой ударил по наружной двери, что она затрещала, после второго мощного удара распахнулась.
— Вы кто такие?! Сюда нельзя! Это служебное помещение! Выйдете немедленно! — испуганно закричала женщина.
— Заткнись, дура! — приказал уверенный мужской голос. — Ты Терентьева?
— Ну и что, что Терентьева! Немедленно покиньте помещение, вы что, не видите, я не одета!
— Я тебе велел заткнуться! Будешь слушаться — останешься живой! — сказал грубый мужской голос.
— Я, я… — начала говорить Терентьева и замолчала.
— Ты нам не нужна, — вступил в разговор еще один мужчина, — нам нужен мужик, который тебя искал. Где он?
— Какой мужик? Я не пойму… Позвольте, я хотя бы оденусь…
— Стой, как стоишь! Тебе голой больше идет. Говори куда дела мужика? Учти, будешь врать, на куски порву! — опять сказал первый.
— Я не пойму, о ком вы говорите? Какой мужик, у нас тут много народа работает…
— Ах ты, тварь, ты еще будешь издеваться! — зло сказал второй и, судя по звуку, несколько раз подряд ударил женщину по лицу.
Она вскрикнула и заплакала.
— Отпустите меня, что я вам сделала! Я не понимаю, о чем вы говорите!
— Тебя искал мужик, он нам нужен, если ты его не сдашь, тебе не жить! Усвоила! — теперь заговорил первый.
— Я не знаю, я не пойму, кто меня искал, я никого не видела…
Гости молча слушали, видимо пытаясь понять, врет она или нет. Похоже, решили, что говорит правду. Женщина всхлипнула и замолчала.
— Ладно, не видела, так не видела. А нас-то ты видишь? — спросил первый совсем другим, чем раньше, тоном, как-то сюсюкающе и пакостно.
— В-ви-и-жу, — стуча зубами, ответила она.
— И ломаться не будешь? Будешь послушной? Или ты опять ничего не понимаешь?
— Ну-ка дай руки! Держи ее, — прикрикнул он на товарища и послышался характерный щелчок закрывающихся наручников.
— П-пожалуйста, уйдите! Я буду кричать! Отпусти меня!
Закричать ей не удалось, только вскрикнуть. Дальше говорили только мужчины.
