другом. У моей подруги та же проблема, что и у меня…
Я молча ждал, что она еще скажет. Юля вздохнула и легла мне на грудь, так чтобы видеть глаза, виновато спросила:
— Ты не можешь ее тоже полечить от бесплодия? Я знаю, как ты от этого устаешь, но мы с ней так хотим иметь детей!
— Только лечить или лечение и все остальное? — осторожно, спросил я.
— Ну да, конечно, это было бы так здорово! Представляешь, у наших детей матери близкие подруги и один отец! Они станут как бы сестрами или братьями.
Первое о чем я подумал, это то, что они здесь все рехнулись, но говорить на эту тему не стал, спросил другое:
— А как ты сама к такому отнесешься? Ревность не замучит?
— Чего мне тебя ревновать, ты ведь женат. Это твоя жена пусть ревнует. Вам, мужчинам, трудно понять женщин, без мужа еще можно как-то обойтись, но вот без детей…
— Нет, почему же, я понимаю, — сказал я, — дети это святое. Она как, не очень страшненькая?
Юля ответила не сразу, видимо про себя оценивала качества подруги, потом поцеловала меня в нос и успокоила:
— Красавицей ее не назовешь, так вроде ничего, — не слишком оптимистично, оценила она. — Да ты ее сейчас сам увидишь, она вот-вот должна подойти.
— Понятно, — сказал я, очередной раз, удивляясь женской самоуверенности и беспардонности. Оказывается, они уже между собой все решили, а меня просто ставят в известность!
— И как мы это будем делать, втроем? Или ты, пока я буду заниматься ее «лечением», пойдешь погулять? — скрывая обиду, спросил я.
— Если ты не против, я останусь, мало ли что…
«Вот, в этом вы все! — ехидно подумал я. — Даже лучшей подруге не доверяете!».
Не знаю, в воду ли глядела Юля или подруга предупредила о времени своего появления по телефону, но спустя пять минут после нашего разговора, в дверь постучались. Юля, не спрашивая кто пришел, сразу открыла. Мне же пришлось вскакивать, сдирать с постели простыню, и делать себе из нее что-то вроде арабской накидки.
— Знакомитесь, — сказала Терентьева, полунасильно впихивая из прихожей в комнату довольно симпатичную девушку, с правильными, но мелкими чертами лица. — Алекс — это Даша. Даша — это Алекс.
— Здравствуйте, Даша, меня зовут Алексеем, — с нажимом представился я.
— Здравствуйте, — тихо произнесла Даша, не поднимая глаз.
Она была не то, что сильно смущена, это было бы слабо сказано, она оказалась так зажата, что едва смогла разжать губы, чтобы поздороваться. Мне, само собой, тут же стало ее жалко, тем более что девушка никак не соответствовала моему представлению о страхолюдной подруге продавщицы.
— Проходите, — приветливо ответил я, — извините, что я в таком виде, у меня сложности с одеждой…
— Извините, я, наверное, не вовремя, — пролепетала девушка, — я только на минутку.
— Раздевайся, здесь все свои, — решительно распорядилась хозяйка, почти насильно стаскивая с подруги легкое пальтецо. — Алекс, ухаживай за гостьей!
— Да, конечно, — поспешил я, стараясь любезностью помочь Даше преодолеть смущение, — садитесь прямо на постель. Юля мне много о вас рассказывала.
— Правда? — спросила Даша и подняла благодарные глаза на подругу.
Она села на краешек кровати, сложила руки на коленях и покраснела до самой груди. Что делать с ней дальше, я не знал. Ситуация была совершенно глупая, все понимали зачем собрались, но никто не хотел или не мог первым начать действовать. Пришлось мне, как единственному мужчине, взять на себя руководство акцией.
— Юля мне сказала, что у вас есть проблемы со здоровьем? — спросил я.
— Да, то есть, нет, не то что бы проблемы, — залепетала она. — Иногда, конечно, но кто теперь может похвастаться…
— Если вы не против, я вас осмотрю, — предложил я.
— Я… если вам не трудно. Вы, наверное, устали, может быть в следующий раз, — тихо, с заминкой сказала она, поднимая умоляющий взгляд на подругу.
— Следующего раза может и не быть, так что давайте все, что можно, решим сейчас. Ничего страшного вам не грозит, просто ложитесь на спину и закройте глаза.
— А можно я не буду раздеваться? — спросила она, почему-то продолжая смотреть не на меня, а на Юлю.
О раздевании я не сказал ни слова, и хотел согласиться, что снимать одежду ей не обязательно, но меня опередила Терентьева:
— Как же он тебя будет лечить одетую?
— Мне нужно раздеться? — наконец прямо ко мне обратилась Даша.
Теперь краска отлила от ее лица, и она сделалась прозрачно-бледной.
— Не нужно раздеваться, я вполне могу вас обследовать и в одежде, — сердито сказал я. — Юля, ты можешь пока посмотреть в окно, ты мне мешаешь.
Терентьева фыркнула, но к окну отошла. Даша, лишившись поддержки, совсем окостенела, даже зажмурила глаза. Этой девушке явно нужна была не медицинская, а психологическая помощь.
— Но ведь мы с тобой обо всем договорились! — с обидой сказала Юля, чувствуя, что теряет контроль над ситуацией. — У тебя, как у всех мужиков, семь пятниц на неделе!
Я не ответил, размял пальцы и несколько раз провёл ладонями над сжатым в комочек телом. По моим ощущениям, никакой патологии у Даши не было. Нормальная молодая женщина.
— У вас все в порядке, — сказал я, — выходите замуж и рожайте детей.
— Но ведь, мы с тобой… — опять завела Юля.
Я ее перебил:
— Мне кажется, что это была только твоя идея. Причем не самая удачная. Все, Даша, вы можете встать.
Бедняга вскочила с постели как ужаленная и сразу начал оправлять одежду.
— Дашуля, — начала было хозяйка, но в этот момент в дверь постучали, и она замолчала.
Я вытащил из ножен кинжал и мимо остолбеневшей гостьи пошел к двери. Там будто это почувствовали, и знакомый голос тихо сказал:
— Это я, Игорь.
Я спрятал руку с оружием за спину и открыл дверь. «Агент» бочком проскользнул в прихожую. Сегодня он был в обычной одежде, в которой ходит большинство мужского населения нашей страны: мятых штанах и теплой куртке, внучке лагерной телогрейки, на голове вязаная шапочка, бессменный головной убор, который уже лет семьдесят носят наши нечестолюбивые сограждане.
— Добрый день, — сказал он и замолчал.
