— А теперь получается, что сейчас и есть то самое лето, только оно еще не прошлое, а нынешнее. И я познакомлюсь с вашей семьей.
— Но мы же и так, — начала она, подумала и согласилась, — хорошо, хорошо, если хочешь, знакомься.
— Ты не знаешь, как мы познакомились с твоей семьей, и где я тогда жил?
— Нет, мы тогда с тобой не встречались. Когда мама заболела, я гостила у Юсуповых.
— Ты постарайся вспомнить, может быть, у вас какой-нибудь разговор на эту тему был? Не из этого же села я к вам попал.
Маша задумалась, но так ничего и не вспомнила. Однако вполне по делу спросила:
— А как же я с тобой в Услады поеду, если гощу у Юсуповых?
— Значит, не поедешь. Интересно…
Что интересно, я договорить не успел, к нам подошла Ульяна. Увидев, что мы вдвоем, приветливо поздоровалась с княжной. Маша ответила, и я заметил, постаралась рассмотреть в темноте, правда ли хозяйка старуха. Убедившись, сразу успокоилась.
— А ты чего это, Алексей Григорьевич, не зовешь гостью в избу? Сейчас я на стол накрою, будем ужинать.
— Вы идите, я следом, — попросил я, и когда женщины вошли в дом, спешно оделся.
Когда я привел себя в порядок и вошел в избу, Ульяна уже начала накрывать на стол, а княжна Марья с непроницаемым, суровым лицом рассматривала рубище, в которое была одета. Мне кажется, только воспитание помешало ей учинить по этому поводу скандал. Пока знахарка возилась с ужином, Маша не произнесла ни слова.
Наконец, хозяйка пригласила нас к столу. Еда была простая, деревенская: хлеб, кисель, яйца и молочные продукты. Появилась на свет и заветная бутылочка. Ульяна разлила зелье по кружкам. Водка у нее оказалась вкусной и ароматной, настоянной на травах. Я с удовольствием выпил полную чарку, а Маша лишь слегка пригубила.
— Люблю я грешница, водочку, — призналась старуха, и сразу налила по второй. — Очень она для внутренностей полезная.
После третьей кружки, бабку заметно развезло. Маша хоть и пила совсем помалу, тоже опьянела. И меня повело, видимо, сказались все недавние стрессы. Все как-то, расслабились и подобрели. Однако разговор у нас так и не клеился, слишком разные люди собрались за столом. Ульяна, решила развеселить гостью, и завела разговор о наших с ней прежних отношениях.
— А знаешь, милая, — сказала она, — мы с Алешей старые знакомцы. Он меня еще сопливой девчонкой знал.
— Вас, бабушка? — удивилась Маша.
— Меня, милая, меня. Уж не припомню, сколько мне тогда годов было, только совсем мало. Алеша, сколько мне было?
Княжна посмотрела на старуху, потом на меня, и решила, что та сумасшедшая.
— Лет тринадцать, четырнадцать, — ответил я.
— Тогда сколько тебе сейчас? — спросила Маша.
— Тридцать один, — весело ответил я.
— А вам, бабушка?
Старуха задумалась и смущено ответила:
— Я точно милая своих годов тебе не скажу, со счетом я не очень лажу. Вот, спроси меня, какая трава, от какой хворобы помогает, тут я никогда не ошибусь.
Маша засмеялась и махнула рукой.
— Все-то вы шутите, а я за чистую монету принимаю.
— Чего это я шутю? Ну, не знаю я как свои годы считать. Когда я малая была, грамоте девок не учили. Тогда не всякая боярыня писание понимала, а нам по крестьянству ни счет, ни письмо были и вовсе не нужны. И, скажу тебе, горлица, жили получше, чем теперешние и люди добрее были! Вот тот же Алеша, я ему никто, а он меня от охальника барина спас, с хорошими людьми свел. Вот так-то, а ты говоришь!
Может быть, будь Маша трезва, не стала бы спорить с сумасшедшей бабкой, но тут не стерпела и пошла в наступление за правду.
— Да как же он вас спасти мог, когда ему только тридцать, а вам не знаю сколько!
— Вот так и спас. Ты не смотри, что я теперь старая, я тоже девчонкой была, а потом, как и ты девушкой!
— Тогда вам должно быть… Вы, когда родились?
— А я уж, милая и не помню, давно это было, — отбрила Ульяна.
— Хоть ты ей скажи, — обратилась Маша ко мне, — зачем она меня дразнит!
— Она не дразнит, а говорит правду. Мы действительно встречались, когда Ульяна была девушкой. У меня получилось, как сейчас у нас с тобой. Я попал сначала в то время, а потом в это, — упустив подробности, объяснил я. — А родилась Ульяна давно, еще при царе Федоре Иоанновиче, а то и при самом Иване Грозном.
— А про Алешу, ты не думай, он не так-то прост, он у царя, окольничим был, — дополнила мой рассказ пьяненькая хозяйка.
— Ты окольничим? — засмеялась Маша. — Вот насмешил! И какому же ты царю служил?
— Царю Дмитрию Иоанновичу, прозванному Лжедмитрием первым, — ответил я.
— А мой предок Николай Урусов убил Тушинского вора, — сказала Маша и заплакала.
Глава 19
Дня через три, все как будто наладилось. Мы скрытно жили в избе Ульяны, отдыхая от недавних подвигов. О том, что у знахарки гостят двое чужаков, знала только соседская конопатая девчонка. К больным Ульяна ходила сама, в избу посторонних не допускала, и нас никто не беспокоил. Маша притерпелась к мысли, что в этом мире не все так просто, почти поверила, что я существо с другой планеты, и донимала расспросами о моих прошлых приключениях.
Удивительно, но ее почему-то больше интересовало прошлое, чем будущее. Послушав несколько фантастических рассказов об автомобилях, самолетах и прочих чудесах техники, она, лишь заходил разговор на эту тему, сразу же его прекращала. А вот рассказы о жизни царей, вельмож, любовные истории, могла слушать сколько угодно.
Ее несостоявшийся жених вскоре был выключен из наших общих воспоминаний и наши близкие отношения возобновились. Думаю, это была в основном моя инициатива. Сложно целыми днями быть вдвоем с интересной девушкой и удержаться от ухаживаний. Против воли возникают увлечение, тяга, а так как первый, самый трудный шаг, мы уже прошли раньше, все случилось как бы само собой.
Не могу сказать, что мы были сильно влюблены друг в друга, скорее всего, просто не могли не сойтись, за неимением других объектов для привязанности. Маша сначала пыталась
