подбираться к голове козы. Потом остановилась, обнажила жвала и вонзила их в шею животного.
Коза на Мгновение застыла, широко распахнув глаза и перестав блеять, а потом повалилась на пол. Я думал, она умерла, но вскоре заметил, что коза еще дышит.
— При помощи этой флейты я отдаю приказы мадам Окте, — объяснил мистер Джутинг.
Я перевел взгляд с козы на флейту. Мистер Джутинг медленно помахал флейтой у себя над головой.
— Хотя мадам Окта уже давно живет у меня, она не стала ручным домашним зверьком и давно бы уже убила меня, если бы я потерял эту флейту. Коза парализована, — продолжал он. — Я научил мадам Окту не убивать с первого укуса. Коза все равно умрет, даже если мы ее больше не тронем, — от яда мадам Окты нет противоядия, — но мы разделаемся с ней прямо сейчас.
Мистер Джутинг заиграл на флейте. Мадам Окта подобралась к уху козы и, обнажив жвала, снова ее укусила. По телу козы пробежала дрожь, и в следующее мгновение она замерла.
Коза была мертва.
Мадам Окта спрыгнула с тела и поползла к краю сцены. Зрители в передних рядах заволновались, некоторые даже вскочили со стульев. Но мистер Джутинг остановил их.
— Не двигайтесь! — прошипел он. — Вспомните, о чем предупреждал вас мистер Длинноут: любой звук сейчас смертельно опасен!
Мадам Окта, остановившись на самой кромке сцены, поднялась на задние лапы, как собака. Мистер Джутинг тихо заиграл на флейте, и она стала медленно пятиться назад по-прежнему на двух лапах. Добравшись до ножки стола, паучиха поползла по ней вверх.
— Теперь вы в безопасности, — объявил мистер Джутинг, и зрители с первых рядов снова заняли свои места, двигаясь как можно медленнее и тише. — Но прошу вас, — добавил он, — не издавайте громких звуков, потому что мадам Окта может наброситься на меня.
Не знаю, боялся ли мистер Джутинг на самом деле или это было частью его номера, но выглядел он по-настоящему испуганно. Он вытер рукавом лоб, снова поднес флейту к губам и засвистел какую-то странную мелодию.
Мадам Окта склонила голову набок, а потом кивнула. Она поползла по столу к мистеру Джутингу. Он подставил ей правую руку, и паучиха перебралась на нее. Я весь вспотел, представив себе, как эти длинные мохнатые лапы касаются моей кожи. Боже мой, а ведь я любил пауков! Те зрители, которые их боялись, должно быть, уже сжевали себе губы от страха.
Добравшись до плеча мистера Джутинга, паучиха побежала по его шее, по уху и остановилась только на голове. Там она подогнула лапы и улеглась. Мадам Окта была похожа на странную смешную шляпку.
Потом мистер Джутинг снова заиграл на флейте. Мадам Окта поползла к его левому уху и спустилась вдоль шрама к подбородку. Выпустила паутину и повисла на ней.
Теперь она висела сантиметрах в десяти от его подбородка. Паучиха стала медленно раскачиваться на паутине из стороны в сторону. Скоро она качалась уже так, что доставала до ушей мистера Джутинга. Лапы мадам Окта поджала, и с того места, где я сидел, казалась меховым шариком.
Вдруг, когда она в очередной раз приближалась к его уху, мистер Джутинг резко откинул голову назад, и паучиху подбросило в воздух. Паутина порвалась, мадам Окта несколько раз перевернулась на лету. Я смотрел, как она взлетает вверх, а потом падает вниз, и думал, что она приземлится на полу или на столе. Но паучиха угодила прямо в рот мистеру Джутингу!
Меня чуть не стошнило, когда я представил, что мадам Окта сейчас проскользнет в его живот. Я был уверен, что она его укусит, и мистер Джутинг умрет. Однако паучиха оказалась намного умнее, чем я думал. Падая, она растопырила лапы и ухватилась ими за губы мистера Джутинга.
Он опустил голову, чтобы нам было видно его лицо. Рот был широко раскрыт, а между губ висела мадам Окта, вцепившись в них лапами. Он то всасывал ее в рот, то выдувал наружу, как будто паучиха была воздушным шариком, который то надувают, то выпускают из него воздух.
Интересно, где его флейта и как он теперь будет отдавать ей приказы? Тут на сцене появился мистер Длинноут с еще одной флейтой. Он играл не так хорошо, как мистер Джутинг, но, как ни странно, мадам Окта его слушалась. Помедлив немного, она переползла с одного края рта на другой.
Я никак не мог взять в толк, что же она собирается сделать, даже шею вытянул, чтобы было получше видно. И заметил на губах у мистера Джутинга что-то белое. Все ясно — мадам Окта плетет паутину!
Закончив работу, паучиха, как и раньше, свесилась на паутинке с его подбородка. Рот мистера Джутинга был весь затянут паутиной. Он стал слизывать ее и жевать! Съев паутину, мистер Джутинг погладил живот (стараясь не коснуться мадам Окты) и сказал:
— Вкусно! Нет ничего лучше свежей паутины. Там, откуда я родом, это считается настоящим деликатесом.
После этого он приказал мадам Окте покатать мячик по столу, а потом взобраться на него. Положив на стол крохотные гири и установив перекладины с канатом и кольцами, мистер Джутинг заставил паучиху выполнять всевозможные упражнения. Мадам Окта могла делать то же самое, что и люди: поднимать гири, ползать по канату, подтягиваться на кольцах.
После этого мистер Джутинг расставил на столе маленький столовый сервиз: крошечные тарелочки, ножи, вилки и стаканчики. На тарелках лежали дохлые мухи и другие мелкие насекомые. А что было в стаканах, я не знаю.
Мадам Окта грациозно пообедала. Она прекрасно управлялась с вилками и ножами — четырьмя одновременно. На столе была даже солонка, из которой она насыпала соль в одну из тарелок!
Когда она пила из стакана, я решил, что это самое восхитительное создание на свете. Я бы отдал все, что угодно, лишь бы заполучить паучиху. Конечно, я отлично знал, что это невозможно — мама с папой ни за что не разрешили бы мне оставить ее у себя, даже если бы я сумел ее купить. Но помечтать-то можно!
Номер закончился, мистер Джутинг отправил паучиху в клетку и поклонился зрителям, которые громко ему зааплодировали. Я слышал, как некоторые говорили, что нехорошо было убивать несчастную козу, но зато это сделало зрелище еще более захватывающим.
Я повернулся к Стиву, чтобы сказать ему, как мне понравилась паучиха, но он пристально смотрел на мистера Джутинга. Судя по всему, Стив его уже не боялся, но все же что-то в нем меня насторожило.
— В чем дело, Стив? — спросил я.
Он ничего не ответил.
— Стив!
— Тесс! — произнес он и замолчал до тех пор, пока мистер Джутинг не скрылся за кулисами.
Проводив этого необычного человека взглядом, мой друг обернулся ко мне и сказал:
— Просто невероятно!
— Ты о чем? О мадам Окте? — не понял я. — Да уж, она здоровская. А как ты думаешь…
— Я не о ней! — перебил он. — На кой мне сдалась эта старая глупая паучиха? Я о мистере… Джутинге.
Он немного помолчал, прежде чем назвать его по имени, как будто собирался назвать его как-то по-другому.
— Мистере Джутинге? — удивленно спросил я. — А что в нем такого? Он же просто играл на флейте.
— Ты не понимаешь! — зло отрезал Стив. — Ты не знаешь, кто он такой на самом деле!
— А ты, конечно, знаешь? — спросил я.
— Да, — ответил он, — как ни странно, знаю. — Он задумчиво потер подбородок и явно заволновался. — Только надеюсь, он не знает, что я знаю. Иначе нам отсюда живыми не выбраться…
ГЛАВА 13
После номера мистера Джутинга и мадам Окты был еще один антракт. Я попробовал выпытать у Стива, кто же, по его мнению, этот человек, но он молчал как партизан. Сказал только:
— Дай мне немного подумать.
А потом закрыл глаза, опустил голову и задумался.
В антракте снова продавали сувениры: бороды, как у бородатой женщины, фигурки Ганса — Золотые Руки и, конечно, резиновых пауков, наподобие мадам Окты. Я купил два таких паука — для себя и для Энни. Само собой, настоящая паучиха была куда лучше, но ее купить нельзя, придется довольствоваться этими.
А еще продавали конфеты, похожие на паутину. Я купил целых шесть штук, истратив все до последнего пенса, и съел две, пока ждал, когда появится следующий артист. По вкусу паутина напоминала сахарную вату. Вторую я приклеил к губам и слизал ее так же, как мистер Джутинг.
Свет погас, и все расселись по местам. На сцену вышла Зубастая Герта. Это была статная женщина с толстыми ногами и руками, огромной шеей и большой головой.
— Дамы и господа, меня зовут Зубастая Герта! — сказала она строго. — У меня самые крепкие зубы на свете! Когда я была маленькой, папа как-то, играя со мной, сунул мне в рот два пальца, а я их отгрызла!
В зале послышались смешки, но артистка гневно посмотрела на зрителей, и они умолкли.
— Я не шучу! — рявкнула Герта. — Если кто-то еще раз засмеется надо мной, я отгрызу ему нос!
Это показалось мне забавным, но никто из публики не осмелился даже хихикнуть.
Герта говорила очень громко. Она почти что кричала. Каждое ее предложение заканчивалось восклицательным знаком (!).
— Многие стоматологи поражались моим зубам! — продолжала она. — Меня обследовали чуть ли не в каждом стоматологическом центре, но никто так и не смог объяснить, почему у меня такие крепкие зубы! Мне предлагали кучу денег, чтобы я стала подопытным кроликом, но я отказалась, так как люблю путешествовать, вот почему я сейчас перед вами!
Герта достала откуда-то четыре стальных прута, каждый примерно тридцать сантиметров длиной, но разного диаметра, и попросила добровольцев подняться на сцену. Четверо мужчин вызвались поучаствовать в ее номере. Она раздала каждому по пруту и сказала, чтобы они попробовали их согнуть. Мужчины старались
