двигалась с места. Потом подползла к дверце, остановилась и принюхалась. Мне показалось, что она слишком толстая и не сумеет выбраться из клетки. Может, я ее перекормил? Но паучихе каким-то образом все же удалось втянуть бока и выползти наружу.
Оказавшись на ковре, она остановилась. Брюшко у нее запульсировало. Я думал, она поползает вокруг клетки, обследует комнату, но, похоже, новая среда обитания ее нисколько не интересовала.
Мадам Окта не отрываясь смотрела на меня!
Я нервно сглотнул и постарался подавить в себе страх, чтобы она его не почувствовала. Мне удалось сдержать дрожь и не закричать, хотя это было трудновато. Флейта чуть не выпала у меня изо рта, но в последнюю секунду я удержал ее губами. Пора играть. Я сосредоточился и набрал воздуха, чтобы дунуть в нее.
В эту секунду мадам Окта ожила. Оттолкнувшись от пола волосатыми лапами и обнажив жвала, она бросилась
ГЛАВА 19
Если бы не флейта, мадам Окта вонзила бы в меня жвала и я бы умер на месте. Но мне крупно повезло: не долетев до моего лица, паучиха ударилась о флейту и упала на пол.
Несколько секунд она лежала не двигаясь, поджав под себя лапы. Понимая, что сейчас моя жизнь зависит от того, насколько быстро я среагирую, я зажал флейту губами и заиграл, как ненормальный. Во рту у меня пересохло от страха, но я старался не обращать на эхо внимания, боясь облизнуть губы.
Заслышав музыку, мадам Окта склонила голову набок. Потом с трудом встала на лапы и начала покачиваться из сторону в сторону, как пьяная. Вздохнув, я заиграл медленнее, чтобы у меня не устали пальцы и легкие.
«Привет, мадам Окта! — мысленно сказал я, закрыв глаза и сосредоточившись. — Меня зовут Даррен Шэн. Я это тебе и раньше говорил, не знаю, слышала ли ты. Я и сейчас не уверен, что ты слышишь. Я твой новый хозяин. Буду о тебе заботиться, кормить тебя насекомыми и мясом. Но только если ты будешь хорошо себя вести, выполнять все, что я тебе скажу, и никогда больше на меня не нападать».
Паучиха перестала раскачиваться и уставилась на меня. Я не знап, слушает она меня или просто готовится к новому прыжку.
«Хочу, чтобы ты встала на задние лапы! — приказал я ей. — Хочу, чтобы ты встала на две задние лапы и поклонилась!»
Некоторое время она никак не реагировала на мои слова. Не переставая играть, я продолжал с ней разговаривать — просил ее, приказывал, умолял. Вдруг, когда я уже совсем измотался, мадам Окта поднялась на две задние лапы, как я и просил. Потом отвесила поклон и опять замерла, ожидая новых приказаний.
Она меня слушалась!
Тогда я приказал ей заползти в клетку. Паучиха подчинилась, на этот раз мне даже не пришлось ее долго просить. Как только она забралась в клетку, я быстро запер дверцу и повалился на спину. Флейта выпала у меня изо рта.
Как же я испугался, когда она прыгнула на меня! Сердце колотилось так быстро, что я даже подумал, оно сейчас просто вылетит у меня изо рта! Я долго еще лежал на полу и смотрел на паучиху, размышляя о том, что несколько минут назад был на волосок от смерти.
Это должно было меня кое-чему научить. Любой нормальный человек никогда бы больше не выпускал мадам Окту из клетки и не играл с таким жутким созданием. Слишком опасно. А если бы она не ударилась о флейту? Если бы мама, вернувшись домой, нашла на полу мой труп? А вдруг бы паучиха накинулась на нее, или на папу, или на Энни? Только круглый дурак решился бы еще раз выпустить мадам Окту.
А зовут этого дурака Даррен Шэн!
Да, это действительно полный идиотизм, но, увы, я не мог удержаться. Да и стоило ли вообще красть паучиху, чтобы потом все время держать ее в старой клетке в шкафу?
В следующий раз я был умнее. Я отпер дверцу, но не стал ее открывать, а заиграл на флейте, мысленно приказывая мадам Окте открыть клетку. Подчинившись, паучиха выбралась наружу. Сегодня она казалась смирной и безобидной, как котенок, к тому же послушно выполняла все мои приказы.
Я заставил ее исполнить много разных трюков. Мадам Окта попрыгала по комнате, как кенгуру. Потом повисла на потолке и стала плести картинки из паутины. После этого начала поднимать тяжести — ручку, спичечный коробок, мраморный шарик. Потом я приказал ей забраться в игрушечную машинку с дистанционным управлением. Мадам Окта исполнила приказ, и я пустил ее поездить по комнате. Казалось, будто это она сама ею управляет! Я сделад так, чтобы машинка врезалась в стопку книг, но приказал паучихе выпрыгнуть из нее прямо перед столкновением, чтобы мадам Окта не поранилась.
Я играл с ней целый час и с радостью играл бы до самого вечера, но тут пришла мама. Я понимал, что она очень удивится, если я весь день просижу у себя в комнате. Не хватало только, чтобы родители застали меня с мадам Октой.
Поэтому я быстро сунул клетку с паучихой в шкаф и спустился на кухню, изо всех сил стараясь скрыть свое волнение и радость.
— Музыку слушал? — спросила мама.
На столе лежало четыре пакета с одеждой, мама с Энни суетились вокруг них.
— Нет, — ответил я.
— Да я вроде слышала какую-то музыку, — сказала мама.
— Я просто играл на флейте, — объяснил я.
Мама оторвалась от покупок.
— Что? — удивленно переспросила она. — Ты играл на флейте?
— Ну, я же умею играть, — сказал я. — Ты сама меня научила, когда мне было пять лет. Забыла, что ли?
— Это я прекрасно, помню, — засмеялась мама. — А еще помню, как в шесть лет ты заявил, что на флейтах играют только девчонки. И поклялся, что больше никогда в жизни не будешь играть!
Я пожал плечами, сделав вид, что это чепуха.
— Ну, я передумал. Вчера возвращался из школы и нашел флейту. Интересно стало, смогу ли я еще что-нибудь сыграть.
— А где ты ее нашел? — спросила мама.
— На дороге валялась.
— Надеюсь, ты хоть вымыл ее, прежде чем сунуть в рот? На ней бог знает кто играл.
— Вымыл, вымыл, — соврал я.
— Нет, ну какой все-таки приятный сюрприз! — улыбнулась она, взъерошила мне волосы и поцеловала в щеку.
— Эй! Перестань! — воскликнул я.
— Мы из тебя сделаем Моцарта, — радовалась мама. — Так и вижу: ты в шикарном белом костюме играешь на фортепьяно в огромном концертном зале, а мы с папой сидим в первом ряду…
— Спустись на землю, мам, — буркнул я. — Столько шума из-за какой-то флейты!
— Лиха беда начало, — заметила она.
— Да уж, беда — это точно! — хихикнула Энни.
Я показал ей язык.
Еще пару дней все было просто здорово! Я играл с мадам Октой, кормил ее, когда возвращался из школы (если дать побольше еды, то ей хватало на целый день). И можно было больше не подпирать дверь стулом, потому что мама с папой согласились не входить ко мне, когда я играл на флейте.
Я хотел рассказать Энни о паучихе, но решил немного подождать. Вроде мы с мадам Октой неплохо ладили, однако я видел, что она еще не совсем привыкла ко мне. Нет, надо окончательно удостовериться, что Энни не грозит никакая опасность, и только потом показать ей паучиху.
На этой неделе я получал много хороших оценок и великолепно играл в футбол. С понедельника до пятницы я забил двадцать восемь голов! Даже мистер Далтон был потрясен таким результатом.
— Если и дальше будешь так же блистать и в классе, и на футбольном поле, — сказал он, — то станешь первым профессиональным игроком-академиком! Пеле и Эйнштейн в одном флаконе!
Я понимал, что он шутит, но все равно было очень приятно.
Я долго опасался заставить мадам Окту забраться мне на лицо, но наконец решился. Дело было в пятницу, после школы. Некоторое время я играл на флейте, стараясь изо всех сил, и одновременно объяснял ей, что от нее требуется. Убедившись, что она меня поняла, я кивнул паучихе, и она поползла вверх по штанине.
Все было нормально, пока она не приблизилась к моей шее. Когда ее тонкие волосатые лапы коснулись кожи, я чуть не выронил флейту. Слава богу, я все-таки не перестал играть, не то помер бы в считанные секунды — ведь мадам Окта как раз подобралась к сонной артерии. Хорошо, что я вовремя взял себя в руки.
Мадам Окта проползла по моему левому уху и забралась на голову. Там она легла передохнуть. Голова зудела, но у меня хватило ума не почесаться. Я посмотрел на себя в зеркало и улыбнулся: паучиха была похожа на смешной берет.
Потом я заставил ее проползти по лицу и свеситься на паутинке с носа. Ко рту я ее не подпустил. Зато приказал ей покачаться из стороны в сторону на паутинке и пощекотать мне лапами подбородок — все это она проделывала с мистером Джутингом.
От щекотки мне захотелось засмеяться, а ведь я мог выронить флейту! Поэтому я велел ей перестать щекотать меня.
Вечером, посадив мадам Окту в клетку, я почувствовал себя настоящим героем. Мне казалось, что я все сделал правильно, теперь жизнь у меня будет — одно удовольствие. И в школе мне все удается, и на футбольном поле лучше меня никого нет. А еще у меня теперь есть такой паук, за которого любой мальчишка бы отдал все на свете. Я бы так не радовался, даже если бы вдруг выиграл в лотерею или получил в подарок шоколадную фабрику.
И конечно, именно теперь, когда мне казалось, что все хорошо, мир вдруг стал рушиться прямо у меня на глазах.
ГЛАВА 20
В субботу вечером ко мне пришел Стив. На этой неделе мы с ним почти не разговаривали, и я никак не ожидал его увидеть. Мама открыла ему дверь, впустила в дом и крикнула, чтобы я спустился. Я заметил его еще с лестницы и, остановившись, позвал к себе.
Он стал