практически полмира. Именно правление Лори Мужественного подарило государству прогресс и светлое будущее. Сочетание прилагавшегося изображения сего мужественного господина, с ощущением на своей шкуре самого прогресса, озаботило меня вопросом: а так ли было плохо до его прихода, а если и было, то насколько.
В других книжных источниках я нашла подтверждение своим подозрениям. Лори и его потомки посадили страну в такую глубокую лужу, что вытащить ее оттуда представлялось возможным только при условии скорейшего вымирания всех «лорей» вместе взятых и прихода к власти действительно толкового и порядочного человека, а не пиромана, как очередной наследник (по-моему, Лори надцатый). А как вы спросите эти клоны, удерживали власть? Да очень просто: с одной стороны — сила, с другой — страх. Что может объединить бедных и богатых — только общий враг. А он имелся, и, судя по прочитанному, весьма серьезный.
Никто не знал, откуда они появились, но это произошло внезапно. Однажды мир разделился на светлую и темную половины. В прямом смысле. Где-то через сотню километров от самой дальней границы империи Квазар проходила невидимая грань, за которую мало кто отваживался переступить. А как эту грань определяли — да очень просто, сделавший шаг, в тот же час оказывался в полнейшей тьме, и двигаться дальше не решался. Так что любопытство шпионов империи так и осталось неудовлетворенным. А появлялись незваные соседи внезапно, совершали быстрый пробег по окраинам Квазара и исчезали, прихватив с собой металл, животных и…людей. И только в последние годы очередной Лори, похоже, внял предостережениям советников и начал предпринимать попытки остановить набеги. Ну, так, без особого фанатизма, а чтобы поддержать иллюзию о несокрушимости Квазара.
Но пока это ничего не меняло. Набеги продолжались, люди и домашний скот исчезали с периодичностью раз в квартал, за ними отправляли солдат в погоню, проходило пару дней и доблестные воины возвращались с пустыми руками и глубоким чувством выполненного долга. А большего с них никто и не требовал.
Не скажу, что обитатели Темного мира меня сильно заинтересовали, но все же, если я еще могла предположить, для чего им скот и металл, но люди? Неужели их правитель страдает той же манией, что и Лори, и ему попросту не хватает расходного материала? Или здесь нечто другое, и все гораздо глубже и интереснее?
Ознакомившись вкратце с историей этого мира, я задумалась — а что дальше? И дело даже не в подпорченной внешности (хотя и это тоже). Было ясно, что с моим характером, посттоталитарным воспитанием, и стремлением к свободе, я здесь не приживусь. Более того, в закромах моего разума упрямо зрела мысль — что недолго мне коптить мир Квазара (особенно если поймают). А подозрения на счет меня возникнут обязательно. Это здесь, в домике у деда Корнея, я могла чувствовать себя в относительной безопасности — до первой непредвиденной ситуации. К тому же, если меня найдут — дед наверняка пострадает, а я никогда себе этого не прощу. Мне нужно было уходить, вот только я не представляла — куда.
Иногда я мысленно возвращалась в прошлое и тихо рыдала в подушку, а Лохматый самозабвенно лизал меня в лицо, и мне становилось так себя жалко. А потом я вспоминала свое прибытие сюда камеру, кандалы и поражалась, что чувствую только злость, и ни капли сожаления о совершенном убийстве. Да, я защищалась, и он был явно не прав, но хоть какие-то чувства, кроме злости… На этом я старалась отбросить мысли о надвигающейся социопатии, думать о чем-то отвлеченном. Единственным светлым пятном за последние полгода для меня стали дед Корней и Лохматый, и я не хотела их терять. Но жизнь распорядилась иначе.
Последний месяц уходящего года назывался Сечь. После него наступал Фрол. Здесь не праздновали Новый Год, и тем более Рождество. В этот мир не пришел Спаситель, и тем загадочнее было присутствие в нем инквизиции, методов расправы над преступниками и религиозных символов моего мира. Основной религией была вера в единого Светлого Бога, имя которого, по преданию, мог знать лишь первосвященник. Именно он являлся главой Храма и единственным представителем Бога на земле. Хм, что-то до боли знакомое, почти родное средневековье, но тут догма давала сбой, и дальше было все интереснее. В Храме приносились жертвы, человеческие. И обязательно праведников, ибо лишь чистая кровь невинного могла быть угодна божеству. А могла и не быть, но возражений оттуда до сих пор не поступало. Таким образом, бедный люд страдал и от своей грешности и от праведности. В основе их веры явно лежало христианство, в настолько извращенном виде, что напрашивался вывод — мы с дедом Корнеем были не единственными пришельцами. Было у людей нашего мира любопытное свойство — похабить все светлое и возвышенное.
Именно с приходом Фрола я приняла решение покинуть гостеприимный дом деда Корнея и искать свою дорогу в этом мире. Дед долго отговаривал меня, пытался переубедить, но я была непреклонна. Оставаться здесь далее было слишком опасно, и в первую очередь для хозяина дома. В Квазар уже давно был прислан другой инквизитор, и я с ужасом думала, что с приходом тепла у него появится желание прочесать лес и все окрестные деревеньки. Кстати, Демон Квазара, как меня сейчас называли, был все еще в розыске.
Перед уходом, я хотела еще раз взглянуть на то место, где произошел мой переход между мирами. Я смутно помнила дорогу туда, но подробнее расспросив деда, нашла ее почти сразу. Была ночь, бледная луна освещала мой путь. Я всегда любила лунный свет, он меня чем-то завораживал, манил. Я подошла к краю берега и, став на колени, начала перебирать пальцами песок. Вглядываясь вглубь воды, я казалось, все больше растворялась в ней, и почти увидела…
Я увидела огонь, горело все: дома деревья, даже воздух. Казалось, пламя стремиться добраться до меня, сквозь водную гладь. Я зажмурилась, а потом открыла глаза. Картина не менялась. Я действительно это видела — последние мгновения моего мира.
— Господи, за что мне это! — подумала я, — я схожу с ума.
— Нет, не сходишь, — она смотрела на меня прямо со дна. Горящие красным глаза, обожженная кожа, — ты видишь то, от чего смогла скрыться на время, но тебе не спастись. ЭТО ТВОЯ СУДЬБА.
— Сгореть, как другие?
— Принять себя такой, какая ты есть. Принять то, чем одарил тебя огонь. Ты помечена им.
— Огонь, убивший миллиарды? Адское пламя, уничтожившее мой мир?
— Твой мир уничтожен давно, и ты это знаешь, а я предлагаю тебе шанс на спасение. Прими меня, прими себя, и ты поймешь, что жизнь — это не только смерть. Дай себе шанс спасти тех, кто тебе дорог.
Передо мной проносились картины моей прошлой жизни: счастье, покой, любовь, потеря, еще потеря, боль, ярость, и снова боль. Череда событий, приведших меня на берег озера. Новые чувства, что я обрела уже здесь.
— Я не могу, оставь меня. Я все забуду, и начну жизнь заново. А то, что ты предлагаешь — это ад.
— Твой выбор, смотри, не пожалей. Я буду тебя ждать.
— Я не вернусь.
Я очнулась, как будто ото сна, луна почти скрылась за тучами, стало холодно. Кутаясь в плащ, с трудом поднялась с колен, кинула беглый взгляд на дно. Никого нет. Мне все приснилось — слава богу.
Не знаю точно, сколько я отсутствовала, но вернулась в хижину уже на рассвете. Еще на подходе к дому почувствовала — что-то случилось. Бегом, преодолев оставшееся расстояние, я вбежала во двор. То, что я увидела, заставило мое сердце сжаться. На месте дома были руины, поляна истоптана сотнями следов, а под старым деревом лежал Лохматый. Опустившись рядом с ним на колени, я поняла, что он мертв. Я провела рукой по его голове, хвосту, слезы капали ему на шерсть. Я чувствовала, что это не последняя смерть, которую сегодня увижу. Поднявшись с колен, кинулась к руинам дома. Я не видела этого, и пока еще могла надеяться на чудо. Дед Корней жив, он не мог умереть. Не он, не сейчас. Слишком жестоко и несправедливо.
Меня окликнул чей-то голос. Повернула голову и увидела высокого худощавого парнишку лет пятнадцати.
— Ты Анна, внучка деда Корнея?
— Да, где он?
