– Куда это вы намылились? Глянь, все при полном параде, один с модной прической, как у запорожского казака, другой в костюме из обоза батьки Махно.
Простить ему насмешку, сказанную в присутствии двух дам, я не мог. Много понимает из себя Фитиль, думает, что если вымахал под два метра ростом, отпора не получит. Я решил ударить в его самое больное место, то, что вызывает у него панический ужас: напомнить ему про милицию.
– Куда намылились, неважно, а вот про тебя, Фитиль, оперативники Петро с Николаем подъехали на машине и спрашивали на автобусной станции: давно мы тебя видели, куда ты пропал?
Я, кажется, попал в точку, под дых Фитилю. Он даже оглянулся, не догоняет ли автобус милицейская машина.
– Натворил снова что-нибудь?
И Данила еще злорадно подтвердил:
– Они твою фотографию, размноженную на ксероксе, для опознания людям предъявляли.
Фитиль, как всегда, запаниковал, приняв за чистую монету злую шутку.
– А они не говорили, чего ищут меня? – понизил он голос до шепота.
– Кто же скажет, оперативная тайна, – вельможно я похлопал его по плечу.
Слава богу, отквитались. Не будешь при дамах распускать язык. У Фитиля упало настроение.
– Чего им от меня надо? – упавшим голосом пробормотал он.
– Тебе виднее.
Фитиль еще пару раз тревожно оглянулся и, не видя сзади никакой погони, немного успокоился.
– Разыгрываете небось?
– Нужен ты был нам.
Фитиль, растревоженный нашим сообщением, теребил лежащий на коленях рюкзак, по объему более похожий на мешок. И вдруг мне бросились в глаза плохо отмытые коричневые пятна сбоку рюкзака. Что это, кровь? Подтвердить или опровергнуть свою догадку я ничем не мог. Если кровь, откуда она на нем?
А автобус повторял повороты дороги. Мы уже проехали по лесу километров десять. Где-то скоро должна быть и наша остановка. Почти все пассажиры сошли. Неужели и Фитилю в конечный пункт, в Верблюдовку? Но, не доезжая до нее с километр, он попросил водителя остановиться и сошел с автобуса. Слава богу. Здесь дорога разветвлялась. Значит, Фитилю с нами не по пути. Еще через километр, проехав берегом реки, автобус остановился, и водитель сказал:
– Все, дальше не поеду, там впереди такие колдобины – машину загробишь, пешком добирайтесь. Обратный рейс в восемь часов вечера.
Из автобуса вышли мы втроем и наша незнакомка. Вдалеке на круче была видна маленькая деревенька. Неперспективными назвали их в шестидесятые годы. Назвали, как похоронили, деревни превратились в погосты.
– Вам тоже в Верблюдовку? – незнакомка осчастливила нас вопросом. В ее глазах лучилась радость, словно она видит перед собою Париж. Чувствовалось, что девочка хочет познакомиться с нами и боится Насти. А наша подружка как на коротком поводке держала нас с Данилой. Она ткнула нас носом в выгруженные с автобуса вещи и коротко ответила за всех нас:
– В Верблюдовку.
Данила молча взялся за чайник, а я поднял восстание. Вскинув Настин рюкзак на плечи, я взял из рук незнакомки хозяйственную сумку. Пусть Настя не шипит. Мужчина я или нет? Девочка, благодарно хлопнув ресницами, поравнялась с нами.
– Меня зовут Лейли, – первой представилась она.
– Я – Макс, – стал я в ответ расшаркиваться. – Культурист – это Данила, а экскурсовод – Настя. Вот в гости к дедушке с бабушкой сопровождаем ее, чтобы не украли, – рассмеялся я.
Незнакомка испуганно посмотрела по сторонам.
– А меня родители одну отпустили, сказали, что здесь спокойно. А у вас что, тоже девушек воруют?
– Еще как, – я подмигнул ей и растянул рот до ушей, – вот украли вдвоем с Данилой чайник из чистого золота, а в придачу к нему Настю. Сейчас придем, будем жребий бросать, кому достанется, а насчет дедушки с бабушкой я сочинил, в этой деревне уже два года как никто не живет.
Лейли поняла, что я так глупо шучу, и тоже в ответ улыбнулась.
– А у нас рано замуж выходят. Вон моя одноклассница, ей всего двенадцать лет, а она уже родила мальчика.
– У вас – это у кого? – Данила решил поддержать разговор.
– У нас – у черкесов.
– Так ты мусульманка?
– Почему мусульманка, я настоящая русская, в отличие от вас. Я идолопоклонница. Черкесы – это черкасы, самые первые поселения казаков на Кавказе.
– Ты даже не староверка, а ты… ты… – Данила не знал, что он хочет спросить, смутная мысль, не оформившись в вопрос, скользнула в глубину веков и затерялась среди нарождающихся религий, великих переселений и девственно чистых лесов.
– У нас было много богов, и все разные, ты это хотел спросить?
– Не-е-е, другое, – Данила отрицательно повертел головой. – Свинину у вас едят?
Мы все расхохотались. О чем бы ни шел разговор, хоть о тайнах мироздания, он все равно сведет его к брюху. Вопрос остался открытым, потому что нас уже встречали. От дома, стоявшего посередине улицы, раскинув для объятий руки приближались старики. Лейли бросились обнимать ее родные: дед, горец, в бараньей папахе, и светловолосая бабушка, более похожая на северянку. Я поставил рядом с ними ее сумку и сказал:
– Еще увидимся.
– Заходите, пожалуйста, – последовало приглашение.
Глава II. Древний чайник Мамая
Как же, зайдешь, увидишься! Настя молча шла впереди, выказывая нам с Данилой полное презрение. Я рассматривал Верблюдовку. Раз, два, три, четыре, пять домов, стоящих в ряд на одной улице, притом в двух из них заколочены окна. С населением не густо. С другого конца улицы, у крайнего дома, стояла еще одна пара стариков. Тут обрадовались Насте. Мы с Данилой скромно стояли сзади, ожидая, пока бабка с дедом утолят первый порыв радости жаркими поцелуями. Наконец очередь дошла и до нас. Вперед с закопченным чайником вылез представительный Данила. Солидностью он смахивал на главу государственной делегации на переговорах по разоружению, а экипировкой повторял точную копию прибывшего на ВДНХ дехканина из Средней Азии. От его черного костюма за версту несло нафталином и покроем времен оттепели. Мой приятель степенно протянул ладонь для рукопожатия и представился:
– Данила!.. Прошу любить и жаловать. Вот сдаю вам на руки в целости и сохранности внучку.
Мне не очень понравилось, что он с порога стал набивать себе цену и затирать меня. Кто его уполномочивал? А кто тогда я, слуга какой безродный, рюкзаки таскать? Получалось, так. Я ведь был не в костюме, не в смокинге деревенского пошива. Кто уважил стариков? Данила. Полез первый ручкаться, значит, старший среди нас двоих. Вот шустряк. И сразу застолбил себе соответствующее место. Старики обрадовались, что у Насти такой самостоятельный товарищ, не то что я, в пижонской майке с иностранной надписью, в вычурных кроссовках и обклеенных лейблами джинсах. Я думал, что Данила сейчас отойдет в сторону и вперед выйду я, но, оказывается, процедура вручения верительных грамот только началась. Данила, придав лицу торжественное выражение, протянул деду с бабкой закопченный чайник:
– Вот подарок от меня лично.
Я чуть не грохнулся на землю. Я думал, он шутил в дороге, когда говорил про подарок, а вез его для того, чтобы мы где-нибудь на опушке или на бережку речки на костре вскипятили в нем чай и попили его всласть на природе.
– Что это? – спросил дед, принимая из рук приятеля подарок.
– Картошка.
Когда в автобусе я переставлял с места на место этот злополучный чайник, так в него ни разу и не заглянул. Я и подумать не мог, что в нем что-то есть, а оказывается, наш друг дарит не чайник, а его содержимое, картошку. Лисий хвост, шило крестьянской хитрости так и торчали у Данилы наружу. Как же я же забыл, что мой приятель приехал на пасеку. У деда на кончиках губ закурилась улыбка. Не я один
