худой конец просьбы.
Вместо предложений Никита читал мне стихи и рассказывал о новых книгах, вместо просьб предлагал для прогулок фантастические места. И когда он только находил их!
Любая прогулка по городу превращалась в праздник. Мы уезжали в центр и кружили по старинным улочкам среди бывших особняков, покупали хот-доги, которые мне категорически запрещала есть бабушка, но они были такими вкусными, особенно, если их запивать горячим чаем из пластикового стаканчика.
Никита знал все незапертые подъезды, чудом сохранившиеся, потому что я-то думала, что все дома закрыты, а оказалось – нет. Мы сидели на подоконниках и грелись у батарей парового отопления.
У Никиты была мечта, он хотел попутешествовать по Китаю. Рассказывал мне о знаменитых китайских учителях и философах, императорских династиях, древних обычаях, искусстве и литературе Китая.
Я верила, потому что невозможно так сыпать названиями, именами и понятиями, если ничего не смыслишь в том, о чем говоришь. Наверняка Никита действительно много читал о Китае. Проверять я бы все равно не стала. Все-таки это слишком даже для меня.
У меня по-прежнему было очень мало свободного времени. И я просто разрывалась между Никитой и всеми своими занятиями и курсами.
Мы лихорадочно искали возможность побыть вместе подольше. Немного после школы, пару часов после курсов и почти целыми днями в выходные.
Мы говорили бесконечно! Никита признался, наконец, что я понравилась ему с самого первого дня. И еще он очень смешно описывал свою детсадовскую невесту и с большой нежностью рассказывал о деревенской девушке Вале, о том, как долго он искал меня и, наконец, нашел.
А я, что я могла рассказать? Ту старую историю моей неудачной любви? Как мне не хотелось вспоминать ее. Но, раз уж Никита был со мной откровенен, я решила ответить тем же. Это справедливо.
Когда мне было тринадцать, я влюбилась. Сильно. Это был парень из соседнего класса, симпатичный, голубоглазый и светловолосый. Пожалуй, он даже был красивым, во всяком случае, мне так казалось.
Мы как-то незаметно подружились, он провожал меня из школы, прибегал к нам домой в свободное время или в выходные. Мы вместе делали уроки, ходили в кино, и все у нас было совершенно замечательно.
Я тогда еще занималась в танцевальной студии. Не то чтобы балериной хотела стать, а так, скорее, для себя.
Прошло примерно полгода, и я стала замечать, что мой парень как-то сторонится меня. После школы он старался убежать с другими ребятами, все реже и реже заходил ко мне. А однажды я проходила мимо компании мальчишек, где был он, и услышала: «Как такая толстуха занимается танцами?». Все засмеялись, и… ничего не произошло. Мой друг не заступился за меня, он смеялся вместе со всеми.
Дома я наревелась и никому ничего не сказала, но для себя решила – больше никакой любви! И еще: я дала себе слово похудеть.
Половинчатых решений я не принимаю. Поэтому, когда мой бывший друг все-таки пришел ко мне, я его прогнала. А потом перестала есть.
Я рассказала эту историю Никите, но старалась не вдаваться в подробности, то есть о том, как мои родители сначала посмеивались надо мной, как первой подняла переполох бабушка. Как меня лечили от депрессии и как я чуть не стала дистрофичкой. Нет, этого я не рассказала.
Но я и сейчас помню свое состояние в то время – абсолютное отсутствие желаний и потеря интереса ко всему…
Потом я вылечилась, конечно, но, скорее всего, потому, что мне просто надоело болеть или прошло слишком много времени. Ведь говорят же: время лечит.
Я снова стала есть. Точнее, я снова стала чувствовать, испытывать желания. Вес набрала быстро. Мама на радостях записала меня в бассейн, мол, мышцы будут в тонусе и все такое. Танцы я забросила и возвращаться не собиралась. Надоело. Вместо танцев стала ходить с мамой в фитнес-центр.
– Вот так, – сказала я, глядя Никите в глаза.
– С чего ты взяла, что у тебя лишний вес? – удивился он.
– Это уже не важно, – отмахнулась я, – в любом случае больше я худеть не собираюсь. У меня 48-й размер, и я этим горжусь!
– Ты красивая, – смущенно произнес Никита.
– Спасибо…
– Можно еще спросить?
– Конечно.
– А тот парень… что с ним стало?
Я усмехнулась:
– Ничего. Жив-здоров. Учится все там же. Ходил за мной, ныл о любви и дружбе, даже пытался обвинить в предательстве.
– А ты?
– Что – я? Он меня разочаровал. А я не люблю, когда меня разочаровывают.
– Я не разочарую! – уверенно заявил Никита.
Глава 13
Подозрение
Как же мне хотелось верить Никите! Как же не хотелось снова разочароваться!
Но период моего почти безоблачного счастья продолжался недолго.
А началось все с веера.
Я показала его Ленке. Она похлопала ресницами и сказала, что точно такие же продаются на вьетнамском рынке…
«Завидует», – решила я, но подозрение закралось и свербило исподтишка. Тайком от Ленки и Никиты я сбегала на рынок и обнаружила… Знаменитые китайские веера – три рубля пучок.
Говорят, не дорог подарок, дорого внимание. Мне было дорого внимание Никиты, но я терпеть не могу вранья! Во мне просто буря поднялась!
Зачем?!!
Зачем он соврал?
Первым моим желанием было – подойти и спросить прямо. Но я несколько раз откладывала, а потом уже стало как-то неудобно спрашивать.
Подозрение возникло и легло серой тенью между нами. И даже когда я забывала о нем, когда радовалась, гуляя с Никитой и слушая его невообразимые фантазии, даже тогда серая тень скользила совсем рядом. По вечерам она ложилась тяжелым темным сгустком где-то внутри меня, в грудной клетке. И давила, и ныла, и жгла.
Я помнила, как мы чуть не начали целоваться в день моего рождения. Но теперь мне больше не хотелось целоваться с Никитой. Серая тень не пускала. А он как будто чувствовал, что между нами что-то не так. Но тоже почему-то не пытался узнать.
Каждый день мы гуляли, если стояла хорошая погода, или сидели у него или у меня, если на улице было неласково.
Я хотела, чтоб Никита сознался, поэтому не раз старалась вывести его на откровенный разговор. Причем я искала подходы с разных сторон: то начну расспрашивать о музыке и музыкантах и ненароком узнаю о репетициях, то заговорю о спорте и поинтересуюсь, бывает ли он на занятиях в своих спортивных клубах. Все бесполезно. Как только я заводила разговор о нем, Никита закрывался и уходил от ответов. Что он скрывал? Чего боялся?
Я измучилась!
Однажды мы сидели после уроков у меня дома. Злополучный веер я спрятала подальше, чтоб не раздражал. В конце концов не так уж и важно, где Никита его купил. Ну не мог он мне признаться, что веер – просто дешевая подделка. Ладно, я проглотила и смирилась.
Все-таки Никита мне очень нравился, и я ни в коем случае не хотела его обидеть. И еще, я боялась его потерять. Боялась, что наши с таким трудом налаженные отношения могут разрушиться из-за такой ерунды, как бумажный веер.
