Бедный Рудольф, подумал я вдруг о нашем лейтенанте. Хороший ведь парень, и так влип с женой. Понятно теперь, почему он любит философствовать, а учитывая, что его всерьез тревожат проблемы ревности, за человека становится просто страшно…
Выспрашивать, кого здесь намеревались будить при помощи осинового кола, было, на мой взгляд, небезопасно. Если уж угораздило тебя очутиться в подобной компании – притворись своим, а если ты принципиально не такой – не будь дураком, держись подальше от барабанов и гигафонов. Вот главное правило здоровья, номер ноль. И я, не будь дураком, пошел себе дальше, и только отдалившись метров на пятьсот, только вытряхнув из ушей этот звуковой мусор, я почувствовал облегчение, и я почувствовал, что сильно напряжен, а также готов – к чему? Да ко всему! – как скаут, как добрый знакомый по кличке Странник… в общем, заряд этой напряженной готовности и спас меня.
Я находился возле большого школьного комплекса. Район был на удивление темным (здесь люди учились, а не жили), что, вероятно, также не позволило моему подсознанию расслабиться. Натренированный организм все сделал сам, без участия разума. Шерсть на загривке почувствовала постороннее движение за спиной, уши уловили едва слышный металлический звук, и ноги тут же увели тело вбок и вниз, с возможной линии огня. Как выяснилось, не зря: хлопнула боевая пружина, капля отраженного света неуловимо мелькнула мимо. Удар приняло на себя дерево, стоявшее прямо по курсу; что-то звучно воткнулось в ствол. Это был карпульный шприц. Если бы не мои рефлексы, влепили бы мне иглу между лопаток. Я обернулся, успев пожалеть о том, что писателям оружие не полагается.
Сзади, за полосой подстриженного кустарника идеальных прямоугольных форм, прятался стрелок. Вот вам асимметричный ответ, получите! – с холодной яростью подумал я и вытолкнул бутыль самогона – с разворота, как ядро. Попытка была удачной. Олимпийский рекорд не был побит, но сегодня от меня требовалась не дальность, а точность. Снаряд попал в подставленное лицо, опрокинув врага на землю, тот не ожидал ничего подобного, даже не вскрикнул, но еще две темные фигуры маячили возле въезда на школьный плац, поэтому оставаться на месте было нельзя, равно как и просто бежать, петляя среди уличных скамеек и утилизаторов: на это, возможно, и рассчитывали. В два прыжка я одолел расстояние до кустов и продрался на ту сторону. Человек корчился на траве, держась руками за голову. Разлитый алкоголь восхитительно пах. Впрочем, подробности меня пока не интересовали, мне срочно требовалось оружие. Если оставшиеся товарищи решат закончить начатое, чем защититься простому писателю? Я обшарил страдающее тело, однако не нашел ни кобуры, ни того, что в ней могло храниться, и тогда я принялся ползать на корточках по траве, стараясь не порезаться о свои же осколки. Здесь было гораздо темнее, чем на улице, ни черта не было видно, но я все-таки отыскал пукалку, с помощью которой меня пытались выключить. Затвор, ясное дело, оказался пуст, а дополнительными карпулами охотник почему-то не запасся. Обстановка осложнялась. Снаружи слышался грозный топот, и я, наконец, выглянул…
Черные фигуры бежали вовсе не в мою сторону. Они бежали прочь. Они давали деру! Секунда – и не стало их, исчезли за школьной оградой.
– Камо, – промычал раненый. – Шуви камо.
Очевидно, был в шоке, не сознавал, где он и с кем. Не худо бы, дружок, обыскать тебя как следует, подумал я, а потом допросить. Но есть ли на это время? Обыскивать в темноте, прямо скажем, весьма неудобно, тогда я взял тело под мышки и выволок его через кусты на тротуар.
– Ты кто такой? – спросил я.
– Сиу тан, – сказал он и заплакал.
Лицо его было в крови, что, впрочем, не мешало понять: перед нами метис. Сводный брат Паниагуа? Или, может, родной? Они в самом деле были чем-то похожи, как будто одни и те же пальцы лепили их скуластые лики. Не теряя взятого темпа, я взялся обыскивать парня, а тот все пытался приподняться, бормоча что-то в прижатые к лицу ладони. И вдруг, поймав мой взгляд, яростно крикнул: «Холом ахпу!» «Конечно, конечно…» – успокоил я его, не прерываясь ни на секунду. В карманах у стрелка не нашлось документов или иных предметов, по которым можно было бы установить его личность, зато был видеокристалл, пухленькая пачка денег, и лежало что-то еще, упрятанное в плоский контейнер со скругленными углами.
Изучить трофеи мне не позволили. С въезда на территорию школы – с плаца, где обычно проводятся построения и смотры, – выскочил автомобиль. Кибер-такси леопардовой расцветки. Очевидно, стоп-система его была нейтрализована, потому что мчался этот зверь, стремительно набирая ход, не по проезжей части, а по тротуару – прямо на нас. Раненый наконец встал на колени, жутко улыбаясь: грудью встречал смерть. По-моему, он все понимал. Наезд был неизбежен. Я ушел в сторону, пытаясь утянуть чудака за собой, но лишь снова опрокинул его, и ничего не оставалось, кроме как бросить обреченную куклу на асфальте. Я укрылся за деревом. За миг до неизбежного машина вильнула в кусты и встала. Камень, думал я, обыскивая взглядом газон, кирпич мне в руку! Или выдрать из земли утилизатор – главное оружие советских писателей? К счастью, фигурное вождение затевалось вовсе не ради меня. Еще миг потребовался темнокожему крепышу, выскочившему из такси, чтобы втащить товарища в салон, и машина рванулась прочь – с торчащими из дверцы ногами. Кто сидел за панелью управления, было не видно…
Все кончилось.
Кончилось ли? – спрашивал я себя, возобновляя путь. Ответ был ясен, поэтому двигался я, стараясь держаться поближе к деревьям и, по возможности, не попадать на освещенные участки. По пути рассмотрел изъятые у горе-охотника деньги. Это были местные деньги, а пачка была заклеена бумажной лентой с печатью. Печать была цветной: рисунок в виде подсолнечника, центр которого украшен буквами «ЕС». Иначе говоря, упаковка мало походила на банковскую. Потом я рассмотрел видеокристалл. Голографические символы Венеры и Марса… так, так, усмехнулся я. Опознавательный знак, которым обычно клеймят произведения легкомысленного содержания. Проще говоря, комиксы из разряда «только для взрослых». Причем, судя по наклейке, прибывшие сюда из Советского Союза: все надписи были на русском. (Я испытал короткий укол стыда.) Название: «Жертвенный оргазм», издано некой студией «Масс-турбо»… в общем, дрянь, откровенная дрянь.
Что касается коробочки-контейнера, то это уже было гораздо интереснее! Разобраться с ней не составило труда, поскольку кто как не я служил в свое время консультантом при лабораториях Бромберга. Я догадывался, что обнаружу внутри, и не ошибся. Волновой стимулятор с управляемым психотическим эффектом. Внешне напоминает игрушку для меломанов: два наушничка, соединенные с крошечным пультиком. На языке наших оперативников – «отвертка» или «бес». Идеальный инструмент для допросов, пробивающий любую гипно– и наркозащиту. Психоволновое средство, не снижающее чувствительность и, по-видимому, совершенно безвредное для подследственного. Помнится, появление у Бромберга опытного образца подозрительно совпало по времени с завершением всех экспертиз по слегу – что, кстати, подвело меня к окончательному решению порвать с так называемым служебным долгом, допускающим подобные тайные исследования… Я внимательно осмотрел контейнер. На внутренней стороне крышки имелся цифро- буквенный код, а в специальном гнезде уютно устроился армейский вакцинатор с некой гадостью… Все эти удовольствия, надо полагать, предназначались для меня. Таким образом, леопардовое такси, таившееся в засаде, готово было принять не чье-то там, а именно мое бесчувственное тело. В очередной раз кто-то пожелал задать мне вопросы – на сей раз с помощью волновой «отвертки»…
Один из ответов я и в самом деле уже имел. Донести бы теперь его до гостиницы.
В приморском городе трудно заблудиться, главное, не потерять направление ветра. Сейчас ветер дул к морю. Где-то гремели трубы и ревели гигафоны – все громче, все ближе. Вероятно, наши с бодрецами пути снова должны были пересечься. Но в целом город был пуст, закрыт шторами и ставнями, запахнут в черную листву деревьев, не работал ни один магазин, ни одно кафе, ибо город спал. Вокруг неожиданно пошли знакомые места; улицы распрямились, тени оформились, романтические воспоминания заполнили вакуум. Семь лет назад ноги уже носили агента Ж. в этих краях – подтверждения возникали на каждом шагу, будоража старческую сентиментальность. А вот и дом, в котором агент Ж. тогда квартировался – тот самый, вне всяких сомнений! Два этажа, белое с голубым, яблоневый сад… Возле дома, точнее, возле решетчатых ворот, хозяйски опираясь о почтовый ящик, стоял коридорный из «Олимпика».
Я даже приостановился. Это был он – юный культурист, увлекавшийся Шпенглером и Жилиным. Такого красавца трудно спутать. Меня он якобы не замечал, взгляд его был устремлен к перекрестку, где уже бурлила шумная толпа с ведрами, петардами и духовыми инструментами. Опять случайная встреча? Бог ты мой, как я устал от этих хорошо организованных случайностей, коими щедро был обставлен весь мой
