– Я не боюсь…
«Боюсь, боюсь!» – отдалось эхом в голове. Голова была пустой, как колокол. Но эта пустота не препятствовала общению старых друзей. Разговор, приостановившись на мгновение, покатился дальше, оставляя на ровной поверхности бумаги черные пятна букв, изредка подпрыгивая на больших и маленьких вопросительных знаках, и не было конца этому странному пути… Какая бумага, какие буковки? Что за бред одолевает насильно бодрствующий мозг? Бред – тем более не препятствие, пока разговор остается только разговором, не превращается, например, в допрос со сниманием очков и вытиранием с бутылки отпечатков пальцев. Даже перчатки на руках – это не страшно, это нормально, если привыкнуть…
Дружище Андрей, значит, интересуется современной техникой прослушивания? – забавлялся Саша. – И не надо кривляться, сам только что признался – «интересно, мол». А что, актуальная тема, всем интересно. Фиг с ним, с телефоном, оставим эти пошлости для горе-изобретателей из Агентства информации и связи (хотя, правды ради, в некоторых обстоятельствах опущенная телефонная трубка есть единственный способ поучаствовать в разговоре). Взглянем на вещи шире. Солидные государственные парни не станут мелочиться, если хозяин прикажет поставить чью-нибудь «хазу» на уши. Лучше не просто на уши, а «под стекло». Что такое «под стекло»? Ну, это значит, не только все слышать, но и видеть – потолок как будто стеклянный, представил? – и внизу люди ползают, ничего не замечают… Возьмем, к примеру, твою квартиру. Обои здесь старые, морщинки кругом, очень удобно булавки повтыкать. В стену, разумеется, в стену. Над кроватями, где мы сидим – обязательно и всенепременно. Над диваном, над кухонным столом и так далее, чтобы ни один кубометр не остался без внимания радиослушателей. А для потолка предназначены пуговицы. Заделанный стык плит перекрытий, если не знаешь, называется шов. Вынимаешь кусочек шва, монтируешь между плитами пуговицу и снова заделываешь. Остается побелить – и как будто так и было. Смотри потом сериал, сколько терпения хватит, до первого ремонта. Мел, если его аккуратно напылить, не мешает телеглазу все интимные детали фиксировать. Говорят, есть особо чувствительные пуговицы, дающие картинку при выключенном свете, но, если откровенно, это уже снобизм, авангардизм какой-то. Или, скажем, объектив с сектором обзора в двести градусов… Вообще, в идеале, аппаратуру нужно так ставить, чтобы сектора обзора перекрывались, чтобы каждую щель в квартире охватить. Вот тогда и будет тебе стеклянный потолок. Люди редко наверх смотрят, особенно в собственной квартире, а тем более, штукатурку разглядывают. Имеются в виду, конечно, нормальные люди. Ненормальных, увы, так просто «под стекло» не посадишь, тут комбинации нужно особые выдумывать, без пуговиц в штукатурке… Здесь, на кухне, кстати, есть вентиляционная решетка. Ведь есть, правда? О! Вот такое местечко, чтобы широкофокусник посадить, все просматривается, как на ладони.
– И еще, – закончил Саша увлекательную повесть, – я бы лично обязательно повесил «глазок» в сортире, над «толчком». У друзей не должно быть тайн друг от друга.
Именно так – у солидных государственных парней и подход соответствующий. Квартиру «под стекло» обрабатывают точно так же, как делают негласные обыски. Проводится настоящая операция, с большим количеством участников. Заранее назначают время, когда квартира точно будет пустой, а если кто-то из хозяев живет на свободном расписании («как ты или я, например»), организуют вескую причину, чтобы выманить клиента наружу и задержать подольше. Это необходимое условие как бы само собой разумеется. Но во избежание нежелательных сюрпризов освобождаются и все прилегающие квартиры, как на той же лестничной площадке, так выше и ниже этажами. («У тебя последний этаж, удобно, нужно отработать только твою и нижнюю лестничные площадки…») Никто не должен видеть непонятных граждан, входящих и выходящих из соседской двери, никто не должен слышать подозрительного шума. Людей удаляют под любыми предлогами. Школьник задерживается вместе со всем классом в школе – на неожиданно возникшем мероприятии («ну, пусть в гимназии, если тебе так больше нравится»). Пенсионерке звонят из жилищного управления и говорят, что к такому-то часу нужно придти за гуманитарной помощью и опаздывать нельзя, иначе посылка улетит обратно в Австралию. Она приползает, когда назначено, а там очередь. Любящей матери приходит телеграмма: «Еду, встречай тогда-то, сыночек»; она мчится на вокзал, а телеграмма оказывается ошибкой. И так далее – варианты могут быть самыми невероятными. Во время работы специально ориентированные сотрудники отслеживают каждого из отсутствующих соседей, а уж хозяев квартиры пасут особенно тщательно. Никаких сюрпризов. Никаких свидетелей.
– Если честно, зря ты развесил уши, – сказал Саша в заключение. – Ничего этого сейчас нет. Раньше было, да. А сейчас – полный развал, катастрофа. Конечно, не так, как у ментов, хоть это утешает…
Интересная тема исчерпалась. Говорить стало не о чем. «Обещал, что скоро уйдет…» – напряженно думал Андрей. Никак ему было не расслабиться. Он взял и улегся на кровать поверх своей же несобранной постели, чтобы показать: он чувствует себя естественно, он независим, он здесь хозяин.
– Могу еще служебную тайну раскрыть, – опять зазвучал мерный Сашин басок. – Не мою, правда, и не служебную, а скорее коммерческую. Есть такая радиостанция «Европа-плюс», слыхал? Там есть ведущая, которая никогда не снимается на телевидении и не фотографируется для журналов. Зато она каждую ночь сидит перед микрофоном и на сексуальные темы разговаривает. В стиле «секс по телефону». Так вот, это не женщина, а мужчина. Причем, не какой-нибудь транссексуал или трансвест. Нормальный мужик, лысоватый такой – водит всех лохов за нос, дурочку из себя изображает. Голос и правда шикарный…
«Почему он не уходит? – продолжал думать Андрей. – Почему он столько болтает? Никак не может решиться? О, Господи, на что он не может решиться? Оттягивает момент, потому что пьяная лихорадка уже выветрилась?.. О, Господи, какой момент он оттягивает?»
– Как ты думаешь, зачем я пришел? – вдруг спросил Саша, оборвав поток своего сознания.
– Что?
– Что слышал.
– Не знаю… – Трудная была реплика, едва выдавилась сквозь цепенеющие губы. – Может, тебя покормить? Я сейчас встану. Или отдохнуть хочешь, поспать?
Кажется, получилось натурально, мужественно. Андрей справился. Справился…
– Я пришел спросить, чего ты так испугался в прошлый раз?
Было видно, что чокнутому майору очень важно получить объяснение. Что он всю ночь анализировал ситуацию, выстраивая разные версии, подыскивая собственные объяснения. Что его встревожило предельно странное поведение старого школьного друга. Было видно особенно хорошо – от ответа что-то зависит.
– Ну, чего испугался-то? И сейчас чего боишься?
Голос одноклассника отдалился, звенел где-то под потолком.
– Пистолета.
Кто это сказал? Кто еще присутствует в комнате, раскачивает кровать, меняет освещение, кто двигает стенками, то сближая, то отдаляя их?
– Какого пистолета? – опешил Саша. – У тебя есть «дырокол»?
– Твоего. Зачем ты мне пистолетом угрожал?
Гость хохотал долго. Он колыхался и стонал, он хватал себя за ступни ног и тряс небритым подбородком, он хохотал так, что запотел экран телевизора.
– Я! – бесновался гость. – Тебе! – всхлипывал от радости. – Угрожал!
Андрей медленно сел.
– Да ляг, дурак, ты же болен! – толкнул его Саша. Андрей лег, неуверенно улыбаясь. – Смотри, – сказал Саша, усмехнувшись, – этого ты испугался? – И резким движением выдернул из-под левой руки…
Опять! Все ведь закончилось, страх был побежден бесконечным ночным бодрствованием! Андрей благополучно спрятался от понимания истоков своего страха, изгнал из памяти этот проклятый, навязчивый образ! Специально не спрашивал себя: «Чего я испугался?» Потому что страх его целиком был сконцентрирован в одном-единственном предмете…
Пистолет.
– Вообще-то ты прав, – самодовольно басил Саша. – Ты никогда не сталкивался с огнестрельным оружием? Теперь все понятно. Да, это тебе не ножичек… – После смеха его потянуло на философию. – Конечно, Андрюха, пистолет – не нож, с которым человек привык иметь дело в быту. Хороший нож – тоже страшная штука, но пистолет дарит страх совсем другого качества. И дело вовсе не в привычке (или в отсутствии привычки). Смертельно опасное лезвие приводится в движение лишь посредством человеческой руки, сила и скорость которой сравнимы с твоими собственными силой и скоростью, тогда как пистолет действует мгновенно. Эта мгновенность завораживает, гипнотизирует. В предмете, внешне ничуть не
