основание этого процесса, затем скрывшийся и впоследствии явившийся к властям, на что власти ответили определением сената о прекращении его дела.
Щегловитов. — Вероятно, по заключению прокурорского надзора было прекращено это преследование…
Председатель. — По выслушании заключения… Вы не припомните?
Щегловитов. — Этого я не помню.
Родичев. — Я еще на тему об отношении к государственной думе предложу вопрос. Вы говорите, что относились с уважением к судебным Уставам 64 года. А нарушение основных законов не мешало вам остаться в составе министерства Столыпина, и оставаться министром и продолжать нарушение этих законов?
Щегловитов. — (не отвечает).
Родичев. — Скажите, пожалуйста, как вы относились к другому заявлению Столыпина — к его угрозе принципу несменяемости? Кажется, если мне память не изменяет, подлинное выражение было: «раздвинуть рамки несменяемости». Эта фраза, эта угроза были произнесены в вашем присутствии. Вы являлись ответственными за них…
Щегловитов. — Мне помнится, подобная фраза была… может быть, не в такой именно редакции, как вы изволите говорить…
Родичев. — Я не настаиваю…
Щегловитов. — Мне казалось, что им было сказано так: что он надеется, что правительство не будет вынуждено по отношению к судебному ведомству прибегать к той мере, которая была выдвинута в 80-х годах, после французской революции.
Родичев. — Все равно какая форма: сущность та же самая. Как же вы относились к этому?
Щегловитов.— Ну что же? Это, мне кажется, положение вполне приемлемое: упование на то, что не придется ломать несменяемость, каковая во Франции в указанную эпоху была на время приостановлена…
Председатель. — Желание этого избежать — вполне, конечно, правильное желание, но вопрос-то в том, было ли это в вашем министерстве избегнуто или нет?
Щегловитов. — Принцип несменяемости… Мне казалось, что в общем — да: мы его поддерживали…
Председатель. — Но, вероятно, были исключения, если вы говорите «в общем»?
Щегловитов. — Я потому так выразился, что, вероятно, некоторые исключительные случаи вызывали необходимость некоторого давления с моей стороны, при изменении служебного положения тех или других судей…
Председатель. — Но как же это вяжется с принципом несменяемости? Если допустить «некоторые случаи», то ведь, бог его знает, сколько их будет, этих случаев!… И затем, если допустить некоторое давление, так кто же определит предел этого?
Щегловитов. — Конечно, это почва очень скользкая… Но обстоятельства вынуждали, поневоле приходилось…
Председатель. — Вы, следовательно, признаете нужным нам сказать: «я действовал не по Уставам 64 года, а по обстоятельствам; когда меня обстоятельства вынуждали, в виду ли дефекта твердости в судье или в виду недостаточной с его стороны поддержки строя, или в виду недостаточности в нем крепких монархических начал, — я от принципа несменяемости отступал»… Хотелось бы установить общее положение: если вы это признаете, тогда это нужно считать установленным, и тогда целый ряд вопросов отпадает.
Щегловитов. — Да, признаю, что были отдельные случаи, в которых я, так сказать, старался воздействовать на судей, чтобы они наблюдали, согласно своему положению… Это я признаю.
Председатель. — При назначении или смещении вы руководились соображениями о политической твердости данного лица, о преданности монархической идее, о твердости и строгости. Это — выражения, которые нам приходилось повторять уже не раз. А не приходилось ли вам руководиться при назначении судей или при устранении судей отдельными личными мнениями — отдельных частных лиц.
Щегловитов. — Я не помню…
Председатель. — Вы не помните. А при каких обстоятельствах вы назначили председателя гражданского департамента в Москве П. А. Буханова, и кому он обязан своим назначением?
Щегловитов. — П. А. Буханов пользовался хорошей репутацией. Он был, как помнится, товарищем председателя московского окружного суда…
Председатель. — Так. Но ведь мало ли товарищей председателя пользуются хорошей репутацией, а их не делают председателями департаментов… Кажется, это даже в смысле иерархии не допускается?
Щегловитов. — Это, несомненно, исключение.
Председатель. — Но вы не помните, при каких обстоятельствах произошло это исключение и кто то лицо, которое настояло на этом исключении или ради кого исключение было сделано?
Щегловитов. — Могла быть просьба члена думы Шубинского.
Председатель. — «Могла быть»? — Нет, она и была.
Щегловитов. — Она была несомненно, но не была, так сказать, исключительна…
Председатель. — Вы знаете, что председатель департамента Буханов должен был впоследствии уйти из председателей по личным, не особенно-таки благовидным причинам, если не ошибаюсь, уже в министерство вашего преемника?
Щегловитов. — Этого я не знаю.
Председатель. — Он при Хвостове ушел (в декабре 1915 г.).
Щегловитов. — Мне помнится, его здоровье сильно пошатнулось…
Председатель. — Т.-е. Буханова?
Щегловитов. — Да.
Председатель. — Вы не помните случая увольнения товарища прокурора Николича в Симбирске?
Щегловитов. — Если бы вы мне немного помогли вспомнить…
Председатель. — Его судьба связана с делом некоего Степанова, брата жены Рудина (ныне сенатора, землевладельца Симбирской губ.). Степанов обвинялся в том, что нанес тяжкое увечье матросу волжского парохода. Присяжные его обвинили. Кассационную жалобу подавал присяжный поверенный Шубинский. И после того, как сенатом был отменен вердикт присяжных заседателей, по вашему распоряжению, прокурору палаты было предложено Николичу уйти в отставку.
Щегловитов. — Вероятно, здесь были серьезные основания… Сейчас не могу вспомнить. Вероятно, в переписке министерской есть…
Завадский. — В переписке министерской ничего нет, кроме того, что прокурор палаты и прокурор суда не считали это справедливым и считали даже невозможным, так как не было оснований для такого распоряжения. Тогда это приписывалось влиянию члена думы Шубинского. Не помните ли: разговаривали вы с ним по этому поводу?…
Председатель. — Поводом для удаления Николича было выступление его в деле противником присяжного поверенного Шубинского.
Щегловитов. — А где раньше был Николич?
Завадский. — Он в Симбирске был товарищем прокурора.
Щегловитов. — А до этого?
Завадский. — Я не знаю. Это можно будет посмотреть в деле (наводит
