армии. Затем проходит несколько дней, и я узнаю о том, что этот молодой человек арестован. Один его приятель, Макаров, звонит и просит, не могу ли я помочь в этом деле, что он ни в чем неповинен и т. д. Тогда я попросил Белецкого освободить его и рассмотреть это дело. Белецкий сказал, что он занялся этим делом, и через шесть дней этот молодой человек был освобожден.
Председатель. — Таким образом, вы имели отношение к освобождению Петца, но не имели отношения к его аресту?
Мануйлов. — Никакого.
Председатель. — Тем не менее вы не отрицаете, что личные отношения Петца послужили основанием к аресту, в связи с теми сведениями, которые раньше о нем были и которые лишь послужили поводом?
Мануйлов. — Очень может быть, что на него обратили внимание, но репутация его была очень плохая, так что, как мне говорили, местная власть очень отрицательно о нем отзывалась.
Смиттен. — Когда вы говорили о Белецком, вы указывали на то, что в 6-й армии имеются неблагоприятные сведения?
Мануйлов. — Нет.
Смиттен. — Вы указывали только на ваши личные отношения?
Мануйлов. — Я указал, что этот молодой человек грозит меня убить, что у него очень нехорошая репутация, что она дала слово с ним не видеться, что эта история продолжается и что я прошу, так как у меня не хватает характера порвать, прошу меня оградить от этой истории. Он мне сказал: «Я это дело рассмотрю». Потом, несколько дней спустя, сказал о том, что у него имеются отрицательные сведения.
Смиттен. — Вы в то время состояли при Штюрмере?
Мануйлов. — Нет.
Смиттен. — Кем же вы были?
Мануйлов. — Сотрудником газет.
Смиттен. — Не можете ли вы сказать, почему такого рода обращение, в качестве сотрудника газеты, к Белецкому побудило заняться личностью этого Петца?
Мануйлов. — Личные отношения мои с Белецким.
Председатель. — Какие у вас были отношения с князем Бебутовым?
Мануйлов. — Князя Бебутова я много лет знаю. Были отношения самые хорошие. Никаких других не было.
Председатель. — Сколько лет вы Бебутова знаете?
Мануйлов. — Я его знаю 20 лет. Вы говорите про Давида Осиповича Бебутова, который был в кадетской партии?
Председатель. — Да. Вы виделись с ним в России или и заграницей?
Мануйлов. — Он, кажется, приехал в Париж. Я его видел в Париже тоже.
Председатель. — Чем занимался князь Бебутов?
Мануйлов. — Вот для меня всегда было тайной, чем занимался князь Бебутов.
Председатель. — А эта тайна не была подозрительна?
Мануйлов. — Да. Одно время он был у Плеве. Тогда был такой М. В. Набоков. Он был управляющим канцелярией министерства земледелия. Он умер. Этот Набоков был приятелем Бебутова. Затем, как-то раз, я приехал из-за границы и вечером был позван к Плеве и случайно вдруг вижу Бебутова выходящим от Плеве. Я был очень удивлен потому, что Бебутов слыл за крайнего либерала.
Председатель. — А Плеве был в то время министром внутренних дел?
Мануйлов. — Да. И он мне рассказал, что у него какие-то дела. Я не знаю. Потом в Париже он мне говорил, сам мне рассказывал, что он несколько раз был у Плеве, что это были, так сказать, такие дела, которые политического характера не имели.
Председатель. — А вам не известно, что князь Бебутов был осведомителем министерства внутренних дел?
Мануйлов. — Нет.
Председатель. — На мой вопрос вы сказали, что денежные средства князя Бебутова были для вас тайной. Я вас спросил, эта тайна не казалась вам подозрительной, и вы, как будто, были склонны ответить, что это было подозрительно для вас, но вы не выяснили из разговора с Бебутовым?
Мануйлов. — Нет, он мне говорил, что у него какие-то дела в Англии. Между прочим, одно время здесь появился некий грек Мицакис.[*] Этот Мицакис был с ним в деловых отношениях. Мицакис этот, как я потом узнал, был агентом Рачковского заграницей.
Председатель. — Значит, грек Мицакис, агент Рачковского, заграницей был лицом близким Бебутову?
Мануйлов. — Близким я не скажу, но был в сношениях.
Председатель. — Вы тоже были в довольно близких отношениях с Бебутовым?
Мануйлов. — Я с ним встречался у Набокова. Затем, одно время, он стал меня посещать довольно часто. Затем приехал в Париж, был у меня в Париже, потом он скрывался некоторое время, потом снова заезжал, потом снова скрывался. Вообще был всегда таинственным. Когда приходил ко мне, раньше звонил по телефону, спрашивал: «Никого у вас нет?» — «Нет». Ну, тогда он приходил и рассказывал о том, что оказывает очень большие услуги кадетской фракции, что он большие свои деньги потратил на это дело.
Председатель. — Вы имели с ним отношения до самого последнего времени?
Мануйлов. — Я его давно не видел, я думаю, года четыре.
Председатель. — Скажите, до войны вы виделись с ним, а после войны не виделись?
Мануйлов. — Нет, не виделся после войны.
Председатель. — Не будем ли мы считать, что грань — год войны?
Мануйлов. — Я видел его до войны.
Председатель. — Незадолго до начала войны?
Мануйлов. — Не помню хорошо.
Председатель. — Где вы его видели?
Мануйлов. — Он был у меня в Петрограде, я был у него, кажется, раза два в Петрограде. Я был очень удивлен. Он, между прочим, мне рассказывал, что у него какое-то большое дело заграницей, а потом из газет я узнал, что он ездил по делу графа Орлова-Давыдова. Ведь он был в процессе Пуаре и Орлова-Давыдова. Роль его весьма неважная. Я был очень удивлен. Вообще источник его материального состояния мне всегда казался странным.
Председатель. — Между тем, благополучие материальное было довольно значительное?
Мануйлов. — Он жил довольно хорошо.
Председатель. — Скажите, пожалуйста, почему вы заговорили с дочерьми Распутина о том, кто такой генерал Калинин?
Мануйлов. — Потому что они говорили о том, что расследование об убийстве их отца непосредственно ведет сам генерал Калинин. Я тогда спросил, кто такой генерал Калинин? Они говорят: «Разве вы не знаете? Это — А. Д. Протопопов».
Председатель. — Это вам совершенно ясно? И вы совершенно категорически можете удостоверить?
Мануйлов. — Да.
