вам известно, как товарищу министра, об особых свойствах и навыках, о которых вы упоминали в связи с тем, что не нашли возможным занять должность директора департамента полиции?
Золотарев. — Я не хотел сказать, что отказывался занять должность директора департамента полиции потому, что усматривал провокационные действия. Если бы я их усматривал, я бы мог взяться за это с целью их уничтожить. При деятельности моей по прокурорскому надзору в Москве, где я заведывал одно время политическими делами, а потом выступал в качестве обвинителя и затем, при деятельности в качестве прокурора новочеркасской палаты, по раскрытию преступлений, подлежащих обследованию по уголовному уложению, были случаи, где установлены неправильные действия. Я предполагал и считал, что директор департамента полиции, как человек, стоящий во главе розыска по государству, должен обладать знанием технической стороны, должен знать приемы, которые являются допустимыми и законными. Я считал, что всякое раздробление его по ветвям в разных местах является не совсем удобным, в виду того, что чем больше будет должностей, тем больше будет лиц, которые, не обладая достаточным опытом и знанием дела, могут сделать что-нибудь не только злонамеренное, но и ошибочное. Проследить же за всею сетью представляется на мой взгляд невозможным. Поэтому я предполагал, что все руководящие нити должны находиться в руках директора департамента полиции. Что касается вопроса относительно деятельности полиции вообще по империи, то я об этом затрудняюсь что-либо сказать. Общая характеристика находится в соответствии и уровне с существующими нравами, которые иногда трудно преодолеть, т.-е. нравами не только лиц, призванных водворять порядок, но и лиц, среди которых порядок водворяется. Мне кажется, в руках Комиссии может быть много материала в этом отношении. Я сам не мог этот вопрос изучать, а потому об этом доложу Комиссии в следующем моем рассказе. Что касается внутренней деятельности департамента полиции, то агентуры, находящейся в заведывании директора департамента, не имелось. Так что следить за ведением агентуры в самом департаменте не было материала. Год с небольшим, когда я заведывал департаментом полиции, на мне, собственно, лежала обязанность устройства поездки по открытию памятника императору Александру III. Затем всех торжеств, которые должны были быть по случаю 12-го года.[18] В этом, собственно, самая главная часть по департаменту полиции лежала на мне. Эта первая поездка была в течение мая месяца. Потом позднее была…
Председатель. — Уже 12-го года?
Золотарев. — Я вступил в ноябре 11-го года. Это была первая поездка, требовавшая к себе очень серьезного внимания, потому что нужно было разработать план устройства торжеств в Москве и принять меры для охраны. Должен вам доложить, что принятие каких-нибудь мер, в ожидании террористических актов, я совершенно отрицал, потому что в то время таких актов не было. Так что меры заключались вовсе не в том, чтобы кого-нибудь арестовать или удалить, а были чисто внешние.
Председатель. — Игнатий Михайлович, как вы говорите, что не было террористических актов, когда как раз за два месяца перед тем был убит Столыпин?
Золотарев. — Я не отрицаю, что террористические акты были. Это обстоятельство заставило меня сильно призадуматься, какая же такая организация розыскного дела, если произошло убийство, неизвестно откуда, как с неба упавшее. Но на этом мысль останавливалась, и это меня чрезвычайно мучило. По данным, что я имел, я не говорю об отдельных министрах, а говорю только о личности государя и о мерах, которые я принимал. О министрах я этого не берусь сказать.
Председатель. — Итак, вы вступили в должность товарища министра, заведывающего департаментом. Что вы нашли здесь касательно постановки внутренней агентуры и было ли благополучно или неблагополучно то, что вы констатировали?
Золотарев. — Общая схема организации агентуры. Один вопрос, что я осуществил, вопрос о принятии тех или иных сведений, которые даются к возможному руководству. Я никогда, в виду своей принадлежности к судебному ведомству, к прокурорскому надзору, не считал, что показания какого-нибудь агента могут иметь значение доказательства или улики. Они могут быть только расследованы; если считать по судебному уставу, то там сказано: «если полиция, узнавши по слухам» — вот эти-то слухи и должны быть проверены. Если эти слухи не подтвердятся, я не могу лицам, являющимся источниками или первоисточниками слухов, доверить, что слухи верны. Это вопрос техники — искусство применения сведений, которые даются. Ведь вопрос, конечно, (это, может быть, несколько академично, я хотел только сказать свою точку зрения), заключается все-таки в том, что агентура представляется в таком виде, что, если лицо желает знать, что происходит, то оно без агента обойтись не может, потому что иначе оно ничего не будет знать. Вопрос, как оно относится к объяснениям агента. Затем, при признании агентуры, ведь всякое лицо поставлено в положение, что приходят и сообщают ему: я имею сведения и возможность раскрыть преступление. От услуг такого лица, если оно может дать объяснения, отказаться невозможно. Опираясь на это, едва ли можно признать, что Богров был рекомендован лицами, которые им пользовались.
Председатель. — Это уже вопрос судебный. Но не останавливали ли вы своего внимания на основном вопросе, о недопустимости, с точки зрения существовавших тогда законов, самого учреждения секретной агентуры?
Золотарев. — То-есть существования закона?
Председатель. — Не внешней агентуры, а агентуры секретных сотрудников, т.-е. лиц, служивших на жалованьи по вольному найму у правительства, чинов, подведомственных департаменту полиции, и, вместе с тем, состоявших членами преступных, с точки зрения существовавших тогда законов, организаций?
Золотарев. — Этот вопрос тоже находится в связи с тем, что вы изволите говорить, т.-е. вопрос политики, принятой по производству розыска. Конечно, этот вопрос оставался.
Председатель. — Как решали его в департаменте полиции, как решали его вы?
Золотарев. — Нельзя сказать, чтобы в департаменте полиции вопрос был решен отрицательно. Раз агентура существовала, это было невозможно. Но этот вопрос обсуждался. Взять на себя разрешить его в отрицательном смысле я не мог. Тем более, вы изволили совершенно верно поправить меня, только что совершено было убийство Столыпина. И если у меня существовал взгляд, что не будет террористических актов, то я не мог убедить других министров, что этого не будет. Я, конечно, не могу сказать, что видел какие-либо практические результаты из того, что были лица, которые служили и давали сведения. Напротив, Богрову, при неумелом ведении этого дела, легче было бы совершить преступление, если бы он не был агентом. Так что я не могу сказать, что агентура является совершенным способом, который подлежит несомненно сохранению. С внешним наблюдением я, как прокурор, имел дело при постановке суда. Внешнее наблюдение всегда нам давало возможность собрать такие улики, которых внутреннее наблюдение никогда не давало. Все данные, которые прошли через мои руки, за то, что никогда ни один агент, ни внутренний, ни внешний, на суде никаких показаний не давал. Так что и в этом отношении надобности мнения агентуры внутренней, которая дает вам сведения, не имеется. Внешняя агентура, которая дает вам возможность выяснения, без нее, конечно, обойтись не представляется возможным. Этот вопрос существует в течение многих лет, и его нельзя было разрешить так скоро, в течение года.
Председатель. — Не убедились ли вы, что существование учреждения секретной агентуры, вкоренившись в нравы департамента полиции, является источником преступлений, творившихся в недрах департамента?
Золотарев. — Нет, я этого не скажу. Но скажу, что оно, может быть, являлось источником незнания того, что творилось кругом, так как начальник охранного отделения, имеющий агента, возлагал на него все свои надежды и на этом агенте, выражаясь тривиально, выезжал. Не то, чтобы это было источником, этого я не могу сказать. Я позволю себе только заметить, что я, как бывший судья, по моей прокурорской деятельности и по тем сведениям, которые у меня имелись в руках для раскрытия преступлений, непосредственных свидетелей, как из числа специальной, так и общей полиции, не имел.
Председатель. — Вы, заведуя полицией, конечно, знали документ, называвшийся инструкцией по организации и ведению внутренней агентуры наблюдения?
